– А ШО я такого сказала? Я же переживаю за свою будущую свекровь. С сердцем шутки плохи. Херак – и остановилось!

От последних моих слов глаза хозяйки дома мгновенно стали ясными и в них застыла тревога. Она направила их на своего младшего сына. Я была готова поклясться, что в них помимо тревоги застыл и страх.

Максим поднял голову, прямо встретил испуганный взгляд матери, и медленно покачал головой, говоря этим движением молчаливое “не стоит”. Да и все члены семьи тоже застыли, и они с нескрываемым переживанием посмотрели на Максима.

"Что происходит?" – подумала я про себя. Мать и сын вели немой диалог, в котором я не могла участвовать, но от которого мне стало не по себе. Где-то в груди глухо забилось сердце, замедляя свой ритм, будто еще мгновение и оно совсем остановится.

Без тени улыбки, глядя на мать, Максим спокойно, но твердо произнес, нарушив угнетающую атмосферу на кухне:

– Хватит, мама!

Прозвучал его такой мягкий баритон, и снова все пришли в движение. Рома заерзал на стуле, Андрей Михайлович поднялся, и скрестив руки на груди, встал за спинкой стула своей жены, глядя на меня сверху вниз, а мое же сердце забило привычный ритм.

Положив ладони с ухоженными ногтями на стол, Светлана Евгеньевна три раза глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Затем меня пронзил блеск ее холодных, как лёд, синих глаз. К ней вернулся привычный румянец.

– Чем ты увлекаешься по жизни, Мария? Чем инте…

– Называйте меня "дочка", – перебила я ее.

Светлана Евгеньевна откашлялась:

– Давай оставим просто “Мария”

– Ладно, – пожала плечами я, – Особо ничем не увлекаюсь. Читаю я плохо, пишу тоже. С кулинарией у меня беда, с шитьем совсем дремучий лес. Зато я варю отличный самогон с ягодами рябины. Хотите на свадьбу принесу? Все будут в восхищении и пяными в "дракатан"!

На лице матери Максима заходили желваки.

– Знаете, – продолжала я, как ни в чем не бывало, – если уж совсем честно, наша семья еле сводила концы с концами. Я думала, ближе к зиме будем "сосать лапы", как медведи. Сестра моя может и пережила бы зиму. Она сосет не только их. К счастью, я встретила вашего сына и теперь буду жить обеспеченно и на широкую ногу. Да, любимый? – обратилась я к Максиму. – Ты – мой герой! Пришел и принес с собой надежду на день грядущий. С тобой я с голоду не помру.

Максим посмотрел на меня, улыбнулся и кивнул.

“Подыграй мне, думала я, сделай же что-нибудь. Ты же тоже не хочешь видеть меня своей женой, как и я тебя мужем. Так давай решим эту проблему вместе, здесь и сейчас”. Но он продолжал молчать, глядя прямо перед собой.

– Кстати, – повернулась я к Светлане Евгеньевне, – у вас нет чего-нибудь пожрать? А то у меня сейчас живот к хребту прилипнет.

– А что ты предпочитаешь? – брезгливо скривив пухлые губки, холодно спросила хозяйка дома. Она уже совсем пришла в себя и смотрела на мою макушку убийственным взглядом. Я затаила дыхание, собираясь кинуть последнюю “бомбу”, которая должна была сработать и навсегда отдалить меня от Максима.

Я тогда еще плохо знала своего будущего мужа. Слова матери, брата, друзей и знакомых на него никак не действовали. Иначе меня в этом шикарном доме, в этой роскошной кухни, и за этим столом с итальянской скатертью давно уже не было бы. Меня и во двор не впустили бы. Я находилась в счастливом неведении, не зная о том, что все мои старания довести до белого каления Светлану Евгеньевну сводятся к нулю. И даже если бы я вдруг сняла майку и, подпрыгнув, громко закричала “сиськи”, широко улыбаясь, я ничего этим не добилась бы.

Всё решал только Максим! Всё, что касалось лично его. Оттого он был таким спокойным, и откровенно развлекался с моего “шоу”.