Мы, как воры по ночам, после окончания моей трудовой смены, шли к Вове домой, где он обустроил свою маленькую музыкальную студию. До полуночи записывали песни, поглощая в огромном количестве кофе, и по окончанию меня провожали домой. А с утра снова помощница продавца отправлялась на работу, храня в сердце огромную тайну.

Дома я делала вид, что взяла пример с сестрицы и пропадаю до позднего времени в каких-то, мне одной известных, компаниях и местах. Поэтому лишних вопросов мне не задавали. И вообще практически меня не трогали. Вот так лучик света проник в мою душу. Я не ожидала, что наши песни станут настолько популярными, что их будет слушать вся молодежь нашего городка. Да, девяностые годы были отмечены насыщенными тежелыми временами и шикарными музыкальными композициями. И мы не были исключением.

Никто не догадывался, что мои песни идут от души. И посвящены они одному человеку. Тому, кто сделал меня сильнее и тверже. И только в этом я была ему немного благодарна. Никто не догадывался, что солистка – это девушка, двадцати одного года от роду, работающая какой-то там помощницей продавца. Да, я и не хотела, чтобы кто-то знал об этом. Внимание к моей скромной персоне было бы для меня невыносимо.

Никто себе представить не может, как я была счастлива, когда на работе говорили о моем творчестве. Пусть музыку и писали Вова с Владом, но стихи-то были мои! На радиостанциях нашего маленького городка звучали мои песни. Я стала идеалом девушек от четырнадцати до двадцати пяти лет. Обо мне говорили и мои строчки пели. Это непередаваемые эмоции, когда ты гордишься собой и тем, во что ты вкладываешь всю себя. Все свои силы, душу и талант.

Но все не могло быть хорошо вечно. Только не для меня.

Март, 1998 год

"Безответно, одиночество мое, безответно…”

(Валерий Меладзе и Анастасия Приходько – Безответно)

Чугунные железные ворота, ведущие в мрачный особняк с глухим скрипом открылись передо мной, и я сделала шаг вперед. Какое же все здесь мрачное и холодное… Ни звуков, ни шорохов. Заброшенное, загубленное. В ночной темноте голые высохшие деревья силуэтами напоминали чудовищ, тянущих ко мне свои скрюченные в агонии щупальцы. Здесь царили, пронизывающие всю твою сущность, холод и пустота. Как будто я забрела в ту часть своей души, которая давно была мертва.

Я медленно шла и постоянно оглядывалась, ожидая нападения неведомых озлобленных существ, голодных и мстительных. Я чувствовала их колючие взгляды мне в спину. Они готовы были напасть, но почему-то терпеливо ждали. Чего? Или кого? Да и у меня ноги быстрее не двигались, хотя хотелось бежать и бежать, пока я не найду безопасное место, чтобы спрятаться от них. Забьюсь в любой тёмный угол и сожмусь в маленький дрожащий комочек.

Вот и вход в дом. Дверь широко распахнута, будто гостеприимный хозяин ждет меня с нетерпением. Я уже знаю, что увижу там. Длинный коридор, красные кровавые обои и безумную женщину в черном. Но я шла вперед по красным толстым коврам, пока не дошла до дубовой закрытой двери, в конце, казалось бы, бесконечного коридора.

Я смертельно боялась протянуть руку и открыть ее. Как будто, что-то или кто-то находился там с целью причинить мне такую боль, которую я еще не испытала в своей жизни. Мои пальцы дрожали, пока я протягивала ладонь к чугунной тяжелой ручке, по своей форме напоминающей змею. И снова отдергивала, боясь, что она может вдруг ожить и ужалить. С пятой попытки у меня получилось ее повернуть, и она отворилась, медленно и бесшумно, открывая моему взору просторную комнату, с огромными окнами, выходящими на сумрачный сад, с очертанием погибших деревьев, напоминающих застывших в вечности неземных чудовищ.