Они так увлеклись беседой, что не сразу услышали, как их зовут на разминку перед зарубой. Миша понятия не имел, какой комплекс придумали Антон и Андрей. Он припомнил, что собирался участвовать в его составлении, но сейчас ни капли не жалел, что профукал момент. Маша своим появлением вдохновила его намного сильнее. Симонов даже готов был делать те же проклятые выходы на кольцах, лишь бы еще раз взглянуть, как их исполняет она.

Но ему повезло еще сильнее. Вместо колец решили выполнять выходы на перекладине с махами гирей. Мишка был морально готов отдать Маше победу, но прогадал. Она стала второй, уступив Джедаю. Тот был быстрее на гире и хорош на перекладине. В итоге показал лучшее время. Однако Машу поздравили и свои, и чужие с потрясающим результатом.

- Бросьте, это же мой конек, - скромно отмахивалась от похвал, - Что дальше делаем? Фрэн? Ой, а можно мне с грифом для девочек** вне зачета? Ну чего ржете? Тяжело мне, да. Это не на турник залетать.

Мужики посмеивались, подбадривая ее во время исполнения комплекса, а потом сами навесили положенный вес и ударились в настоящее соперничество. Лучшим оказался Мишка. Он обожал Фрэн***. Это был легкий комплекс для него, как прогулка в парке. Краем глаза Симонов даже умудрился заметить, что Маша смотрела на него во все глаза. Казалось, даже болела. Правда под конец куда-то пропала. Стряхивая руки, Миша спрыгнул с турника.

- Блин, мозоли сорвал, пожаловался он Джедаю.

- Эх, - скривил лицо Андрей, увидев кровь, - Иди, обработай.

В клубе было очень жестко с этим. Джедай поощрял рвение до крови, но при этом не выносил, когда атлеты пренебрегали пластырем. Не очень приятно держаться за турник, который вымазан чужой кровью. Миша был полностью солидарен с начальством, поэтому прошел в туалет, чтобы вымыть руки. Ближайший санузел оказался занят, пришлось идти в сторону бывшего кабинета Геллера, где была запасная служебная уборная.

Увлекшись изучением содранных рук, Миша не заметил в дверях узкого коридора Машу. Она как раз вышла из туалета и налетела на него. Симонов поймал ее за плечи, тут же отпустил, понимая, что может испачкать. Девушка вздрогнула, сделал шаг влево, чтобы обойти его, но Мишка посторонился вправо, и они снова столкнулись. По закону подлости, оба выбирали одно и то же направление несколько раз, так и не сумев разойтись. А потом Миша понял, что совсем не хочет пропускать ее. Это было как озарение. Вспышка. Искра. Ослепила на миг, запретив думать. Вместо того чтобы дать дорогу, он притянул Машу к себе, проталкивая в узкую комнатку уборной. Не дав ей и пискнуть, накрыл девичьи мягкие губы своими искусанными, обветренными.

Не понимал, что делает. Совершенно. Просто хотел ее целовать. И целовал.

Возможно, его вдохновил пример Ви и Джедая. А может брошенные в запале слова бывшей, что он скучный в постели. Или то, что у него уже некоторое время не было секса. Маша, возродившая в нем воспоминания о лихих школьных днях. И ее потрясающие навыки в гимнастике. Все сразу напало на Мишку, помутило разум и заставило повернуть замок на двери, запирая туалет.

Как ни странно, но Маша не сопротивлялась. Она целовала в ответ, прижималась к нему, удивляя и распаляя.

- Хочу тебя, - прохрипел Симонов, запуская ладони под короткие шортики, чтобы сжать попу.

Она подалась вперед, потерлась своим пахом о его, поощряя без слов, потянула вниз его штаны вместе с бельем. Изучая губами изгибы ее шеи, Миша помогал ей тоже избавиться от одежды ниже пояса. Он был чуть выше ее, поэтому пришлось немного присесть, чтобы найти точку соприкосновения. Оказалось, это чертовски неудобно. Именно по этой причине Симонов не любил все эти стихийные вспышки желания. Ему нравилось раздевать девушку, медленно, не спеша, ласкать ее, целовать каждую клеточку. А что ему оставалось в туалете – только вставить и кончить по-быстрому.