Когда Маша справилась с рубашкой и джинсами, он уложил ее на спину, нависая сверху. Она была уверена, что сейчас все и случится, но ошиблась. Это было только начало. Губы Миши гуляли по всему ее телу, обжигая поцелуями. Ладони скользили следом, даря ласки и легкий массаж. Очень скоро Маша превратилась в какую-то дрожащую субстанцию без воли и голоса. Кости словно размякли, кровь кипела, плоть требовала соединиться с Мишкой. И когда Маша подумала, что сейчас умрет, просто выключится от этого блаженного перенапряжения, Симонов дал ей желанную близость. Очень быстро томление сменилось бурным взрывом, который затих, чтобы уступить место новому желанию. Это повторялось снова и снова, пока оба они не уснули, обнявшись. Вымотанные, почти убитые собственной ненасытностью, но безумно счастливые.

- Мой лучший новый год, - пробормотал Миша, засыпая.

- Согласна, - Маша не спорила.

Хотя была в ее жизни потрясающая незабываемая новогодняя ночь. Ее она тоже провела с Мишей. А потом…

Маша вздохнула и прикрыла глаза.

Она понимала, что сейчас все иначе. Мозгов у нее побольше, шкура потолще. Утро не станет потрясением, даже если она опять проснется одна. Выводы сделаны уже давно. Миша совсем не тот, кем кажется, и совсем не тот, кто ей нужен. Пускай ее тело отзывается на его близость еще сильнее, чем прежде. Это не повод растекаться лужей и мечтать, что он ее полюбит. С этими невеселыми мыслями Маша уснула.

Проснулась она одна, как и ожидала, но возня на кухне сигналила, что в доме кто-то есть. Завернувшись в одеяло, (не от стыда, а тепла ради) Маша прошлепала на кухню. Симонов стоял напротив открытой двери холодильника, изучая его содержимое.

- Ты так смотришь, словно это телевизор, - не могла не поддеть Маша.

- И толку от него столько же, - усмехнулся Миша в ответ, сразу признался, - Есть нечего.

Маша чуть подвинула его попой, оценила масштаб трагедии.

- Можно сделать французские тосты. Для них все есть.

- На один зуб, - пожаловался Мишка, - Перекусим, но потом придется все равно ехать куда-то обедать и в магазин.

- Обедать? – Маша вскинула бровь.

- Первый час, - пояснил он.

Ее брови поползли еще выше.

- Я же должна была с ребятами поехать на электричке.

- Звонили ребята на твой мобильный. Я отменил твой отъезд.

- Наглец.

- Есть немного.

Маша надула щеки, но Мишка улыбался так мило и шкодливо, что она не смогла разозлиться. А еще он уже резал хлеб, приготовил яйца и молоко для тостов. Крылова только выдохнула раздраженно:

- Отвезешь меня вечером на вокзал тогда, умник.

Она фыркнула, сдувая с глаз выбившуюся прядь волос. Мишка истово кивал, посмеиваясь, взбивая вилкой яйца.

- Иди в душ, - послал он ее, - А то опять будешь ныть, что голова без укладки, а я проголодаюсь быстро.

- У меня фена нет, - пискнула Маша.

- На гвозде в ванной висит. Полотенце белое – чистое.

Оценив такое внимание, Маша не могла не поцеловать его.

- Я прелесть, знаю, - хохотнул Симонов.

Он дернул за одеяло, и оно упало на пол. Маша ахнула, но прикрываться и не думала. Миша плотоядно облизнулся, наблюдая, как она уходит в ванную, соблазнительно покачивая бедрами. Он хотел плюнуть на тосты и пойти следом, но передумал. У него был коварный план, который обязывал Машу чуть проголодаться. Не только по части еды.

Скудно позавтракав, парочка отправилась в центр. Миша специально выбрал заведение подальше от дома, чтобы потянуть время. По дороге он рассказывал Маше интересные факты о старой Москве. Знал не так уж много, но достаточно, чтобы удивить гостью столицы. Посетовал, что сейчас зима. Как настоящий Медведь, он не любил зиму и ее снежные забавы. Но вот летом умел развлекаться по полной. Заранее пригласил Машу потусоваться к себе на недельку, чтобы хорошо повеселиться в теплое время года. Она кивала всю дорогу. Миша не очень-то верил ее небрежным утверждениям. Потом она снова соглашалась, когда он заказывал еду. И опять не возражала по части напитков. Ей было все равно, когда Миша советовался по части продуктов в магазине.