До леса оставалось несколько десятков метров. Сороки поняли, что угрозы нет, просто сидели на деревьях. Маша еще раз посмотрела на море и пошла по тропинке. Солнышко играло среди деревьев. Листики, как маленькие бубенчики шелестели над головой. Девочка шла и трогала руками свисающие над ней ветки деревьев, как бы здороваясь с ними. Она ощущала, что эти лесные долгожители тоже ее приветствуют. Маленькие пичужки носились вокруг, радуясь солнечному дню. Над головой пролетела черная ворона: «Кар-р-р!», – поприветствовала она Машу и устроилась в своем лохматом гнезде, свитом на старой берёзе.

– Привет, – помахала ей в ответ Маша, – Как поживаешь?

– Кар-р-р! – ответила ей ворона. Маша поняла, что всё хорошо.

Тропинка закончилась на маленькой полянке на берегу озера. Шёл последний месяц лета, но полянка ещё пестрила букетиками. Бесконечные бабочки перелетали с цветка на цветок, показывая всему миру свои красивые крылышки. Жужжали мухи, также хвастаясь своими зелёными брюшками. Таких великолепных крыльев, как у бабочек, у них не было, а показать что-то хотелось, вот они и вились роем над цветами. Толстые неповоротливые шмели в своих полосатых шубах копошились в душистых лепестках. Маша села на старую корягу у самой воды. Озеро, как всегда, выглядело неподвижным и спокойным. Она примостилась удобнее и подняла голову вверх, где на фоне голубого неба сплетали свои корявые ветки огромные северные сосны. Они помахивали сучковатыми лапами на ветру, будто танцуя. Маша помахала им в ответ:

– И вам привет, древние красавицы! – громко крикнула она, чтобы докричаться до самых макушек, – Скучали по мне?

Сосны шумели, разгоняя облака. Маше захотелось улететь в небо. Она взмахнула руками, от чего все бабочки поднялись со своих цветков и облепили Машу. Бабочки всегда любили девочку: когда она находилась в огороде, садились ей на голову, как бантики; сползали на нос и щекотали своими лапками, совсем не боясь человека. Это постоянно вводило в недоумение всех, кто был рядом. Валерка махал руками, пытаясь всё испортить, тётка ругалась, что зараза всякая прилипает. А бабочки всё равно сидели на голове у Маши. Им было абсолютно безразлично, кто там машется и топает ногами.

Вот и сейчас бабочки покрыли разноцветными бантиками голову, косички и платье Маши. Насекомые ползали по плечам, от чего девочка радостно смеялась и подставляла им ладони. Она взяла сухой сосновый прутик и стала чиркать им на прибрежном песке. Почему-то Маша стала рисовать тот самый город, который видела сегодня. Линии выстраивались сами собой. И город приобрел свои необычные очертания.

Вдруг за этой игрой она случайно бросила взгляд на соседний пенёк и застыла в изумлении. Там сидел маленький старичок. Маша отвлеклась от рисунка и уставилась на деда, не издавая ни звука. Старик выглядел как-то странно, весь белый. Одежда на нём белая, непривычная: длинная рубаха с тонким плетеным пояском и вышивкой по вороту, короткие холщовые штаны. Сейчас так никто не одевается. Длинные белые волосы сливались в единое целое с такой же длинной белой бородой. На голове плетеный берестяной обруч, слегка обмотанный какой-то сухой травой. А глаза! Удивительные глаза! Они выглядели белыми с маленькими черными зрачками, но злыми почему-то не казались. Маша вспомнила глаза тётки, которая также была с маленькими, но совершенно пустыми зрачками и ехидным вечно обвиняющим прищуром. А эти глаза выглядели потрясающе глубокими, а прищур был добрым. У девочки появилось ощущение, что она где-то его видела, но вспомнить не могла.

Маша так и сидела, открыв рот. Старик поднял руку и все бабочки, которые сидели на девочке, перелетели ему на бороду. Он стал похож на расцветший весною трухлявый пенёк. Маша заливисто засмеялась.