Снова притихла музыка, снова к рампе вышел Макс. Заговорил, как говорят дикторы новостей:

– Для любителей классики мы припасли невероятный бриллиант! Встречайте! Мисс балетное училище тридцать пятого года! Моника! Женщина-хамелеон! Когда злится, она – красная. После пляжа коричневая. В простуженном виде она зелёная, на морозе – синяя. Но только сегодня и для вас она – ослепительно белая! Снаружи и внутри! Нам придётся выключить свет, чтобы притушить это сияние. Сладкий сон древних ариев, наша снежная королева – Моника!

На сцену выбежала хрупкая сущность в балетной пачке. Покрутила фуэте, прыгнула в шпагате, походила на пуантах, свела всех с ума и тоже уселась на высокий стул. Многие офицеры забыли и семью, и клятвы, данные Родине.

Красавец Макс спустился в оркестр, грохнул кулаком по роялю.

– Господа – это не арфа в гробу, это фортепиано! И кто же надрывается для нас за этим благородным инструментом? Со спины – вылитый Бетховен! Но нет, это не Бетховен! Это обворожительная хозяйка нашего салона! Неподражаемая Берта! Только в салоне Берты устрицы считаются горячим блюдом!

Берта повернулась к залу, раскланялась, не удосужившись выплюнуть сигарету.

Макс приобнял миниатюрного контрабасиста.

– Доктора вы уже знаете. Его зовут Арнольд. Кроме медицины, он также пожарный, плотник, вышибала, уборщица и психотерапевт. Ненавидит алкоголь. Уничтожает его мгновенно, не жалея печени. Ближе к финалу он станет самым горизонтальным контрабасистом в мире! Не советую его обижать! Арнольд занимался боксом и потом, этот его контрабас… Вы удивитесь, насколько вместительной может быть ваша прямая кишка!

Поцеловав Арнольда в лысину, Макс перебрался к рыжей девице аристократического вида. Она сидела на краю сцены, нога на ногу, наяривала на потёртой скрипочке.

– А это Матильда! С раннего детства обожала скрипку. Большинство её соседей повесились! Исполняя быстрые пассажи, Матильда так сдвигает ноги… Предупреждаю, стоимость раздавленных очков заведение не возмещает! Характер нордический, стервозный.

У настоящих красавиц, впрочем, другого не бывает.

Макс поцеловал Матильду в идеальную коленку, девушка в ответ только фыркнула.

– Теперь о лучшем, что есть в Голландии и вообще в мире, то есть обо мне! Меня зовут Макс! Я шут! Страдаю эпилепсией, идиотизмом, биполярным расстройством и манией величия. Ещё у меня паранойя наоборот. Мне всё время кажется, что я кого-то преследую! Поэтому меня не берут в армию. Зато на гитаре я играю как безумный!

С этими словами конферансье отошёл в уголок, снял с подставочки гитару и залудил пассаж, целиком состоящий из шестьдесят четвёртых долей.

На первом этаже комендатуры есть камеры для предварительных допросов. Бено специально провели по коридору, чтобы он слышал, как враги нации сами рвутся рассказать, что знают, а чего не знают, то додумать.

– Скажите, а нельзя ли как-то застрелиться, минуя пытки? – поинтересовался Бено. – Нет? Очень жаль. Тогда передайте мои последние слова оркестру! Скажите, что все они ничтожества и позор классической музыки. Их место – в джазе!

Ему не ответили.

На первом этаже Бено не втолкнули ни в одну из камер. Процессия спустилась этажом ниже. Там не было заключённых, никто ни на кого не орал, только младшие офицеры сновали туда-сюда. На этом этаже тоже не остались, спустились ещё ниже.

На втором подземном этаже обитали красавцы-адъютанты.

– О, я понимаю! – сказал дирижёр. – Мы спускаемся всё выше и выше! На следующем этаже будут сплошные военные ангелы!

Самый нижний этаж почти безлюден. Лишь пара полковников прогуливалась в сверкающих лаком сапогах. Вход на этот этаж был оформлен в виде арки, украшенной растительным орнаментом. Охранника звали Петер. За его спиной висел флаг. Герб страны на флаге казался затейливым нимбом.