– Конечно, плохо.

– Ах, вот как!

– Конечно, плохо. Потому что, значит, вы никак не вкомпоновываетесь в мою обычную жизнь.

– А разве это необходимо?

– Для меня – да.

Велярская откинулась на спинку кресла.

– Если бы мне такое сказал простой смертный, я подумала бы, что он делает мне предложение. Но у вас, коммунистов, это, должно быть, означает что-либо другое.

Тумин замолчал, уткнулся лбом в ладонь.

– Вы не хотите меня понимать.

Велярская засмеялась.

– Ну, идите сюда. Сядьте со мной рядом и не говорите глупостей. Я вас отлично понимаю; только не понимаю, зачем вы себе талмудите голову всякой ерундой, когда все очень просто.

Тумин сел совсем близко и обнял ее. Велярская медленно обернулась к нему лицом. Они поцеловались. Велярская подошла к зеркалу.

– Вот видите, как просто.

– Это-то просто.

– А вам этого мало?

Тумин молчал.

– Чего же вы молчите?

– Мне трудно с вами разговаривать, Нина Георгиевна.

– А вы не разговаривайте.

Села рядом. Тумин молчал.

– Ну чего вы помрачнели? Я вас обидела!

Положила руки на плечи. Заглянула в глаза. Тумин улыбнулся.

– Вы очаровательная женщина, Нина Георгиевна, и потому ничего не выходит.

– А что должно выйти?

– Что должно выйти? Я бы вам сказал, только вы не хотите слушать.

Велярская отсела.

– Ну бог с вами. Говорите. Я буду слушать.

– Вы поймите. Можно с женщиной сойтись и тут же ее забыть. А можно сойтись с женщиной и забыть все, кроме этой женщины. Меня ни то, ни другое не устраивает. Если бы я был буржуй, мне было бы наплевать, но я, к сожалению, коммунист.

– Какой вывод?

– Вывод такой: либо я должен сделаться буржуем, либо вы должны стать коммунисткой.

Велярская улыбнулась.

– Есть еще третий вывод, Тумин. Чтобы вы перестали думать.

Притянула к себе. Обняла. Поцеловались. И долго сидели молча.

– Надо идти.

Вышли лениво, не спеша.

Муж был дома.

– Откуда ты?

– Из театра. Нет ли у тебя «Азбуки коммунизма»?

Велярский расхохотался.

– Нету. А тебе зачем?

– Так. Хотела почитать.

– Роман с коммунистом, что ли?

Велярская не ответила. Прошла к себе.

Стрепетов подлетел к Соне.

– Здравствуйте, тов. Бауэр. Сандаров у себя?

– Его нет. Должен скоро быть.

– Разрешите подождать?

– Пожалуйста. Зайдите в кабинет.

– Мне одному скучно. Посидите со мной.

Соня улыбнулась.

– Пойдемте.

– Зачем вам Сандаров?

– Тут дельце одно есть.

– А я не могла бы его заменить? Все равно он без меня ничего не сделает.

– Конечно, могли бы, но…

– Что – но?

Стрепетов подсел ближе.

– Дело вот в чем. Есть у вас такой контрагент, «Производитель». Просил отсрочки – отказали. Теперь дела так запутались, что никакая отсрочка не поможет. Необходимо получить деньги. Но деньги можно получить, только сдавши работу, а работу невозможно окончить без денег. Понимаете, какой переплет?

– Ну?

– Значит, надо получить деньги за якобы сданную работу, выписать ассигновку без приемочных актов, по одним счетам. Вот и все.

– Вы с Сандаровым об этом говорили?

– Говорили.

– Ну и что ж он?

Стрепетов глянул в сторону.

– Согласен.

– Странно. Мне он ничего об этом не сказал. Обыкновенно я ему подготовляю ассигновки и проверяю все документы.

– Должно быть, не успел. Да здесь ничего такого нет. Работа будет же сдана, и можно подложить приемочные акты потом.

– Я понимаю.

Стрепетов сел совсем близко.

– Такая услуга не забывается. «Производитель» сумеет отблагодарить.

Соня отвернулась. Стрепетов встал и прошелся по комнате.

– Скажите, а Велярская имеет к этому какое-нибудь отношение?

Стрепетов круто повернулся.

– Велярская?… Почему вы спрашиваете?

– Она, кажется, жена одного из компаньонов?

– Да.

– И Сандаров с ней знаком?

– Не думаю. Но он безумно в нее влюблен и ей тоже очень нравится.