26 сентября Гитлер вернулся в Берлин и на следующий день сообщил высшему армейскому командованию на встрече в рейхсканцелярии о своем намерении предпринять наступление на Западном фронте. Согласно свидетельству полковника Варлимонта, «все, включая даже Геринга, были ошеломлены этой вестью». Но никто не произнес ни слова возражения. 29 сентября был подписан германо-советский договор о дружбе и границе. Два противоестественных союзника решили поделить Польшу между собой. Гитлер на определенный период обезопасил себя от нападения с востока.

Наступило временное затишье. Крупнейшая в Европе армия (французская и союзные ей войска Англии и, в дальнейшем, Бельгии и Нидерландов. – Ред.) не вела против Германии никаких действий. Потому что французы, как и их британские союзники, все еще полагали, что можно было избежать большой войны. Гитлер взял паузу. ОКВ (Верховное главнокомандование вермахта) восполняло потери, понесенные в ходе первого блицкрига (потери были сравнительно небольшими (10,6 тысячи убитыми, 3,4 тысячи пропавшими без вести и 30,3 тысячи ранеными; немцы наращивали армию перед грядущей кампанией 1910 года. – Ред.).

Однако наблюдалась некоторая активность немцев в Польше. То, что там происходило, было позднее обобщено Борманом. Он записал содержание беседы, которая велась в берлинских апартаментах Гитлера 2 октября 1940 года.

«Беседа началась, когда рейхсминистр доктор Франк сообщил фюреру о том, что деятельность генерал-губернаторства (на территории оккупированной Польши) можно считать весьма успешной. Евреи Варшавы и других городов заключены в гетто. Очень скоро от них будет очищен Краков… Далее фюрер указал, что поляки, в отличие от наших немецких тружеников, особенно приспособлены для тяжелого труда. Нам нужно использовать любую возможность для продвижения сюда немецких рабочих. Что касается поляков, то вопрос об улучшении их условий не стоит. Наоборот, необходимо сохранять низкий уровень жизни в Польше, и не следует его повышать… Фюрер еще раз подчеркнул, что для поляков должен быть один господин – немцы. Двух хозяев, существующих бок о бок, не может и не должно быть. Поэтому всех представителей польской интеллигенции следует уничтожить. Это звучит жестоко, но таков закон жизни…»

В начале апреля 1940 года Гитлер возобновил свою военную активность, быстро оккупировав Данию и с боями заняв Норвегию. Через три часа после полуночи, 10 мая, нацисты пересекли границы Нидерландов, Люксембурга и Бельгии, довольно быстро завершив оккупацию этих стран перед вторжением в глубь Франции.

22 июня 1940 года французы подписали соглашение о капитуляции в железнодорожном вагоне, стоявшем в просеке Компьенского леса к северо-востоку от Парижа. В том же вагоне французы были свидетелями подписания германскими представителями условий перемирия от 11 ноября 1918 года.

Невероятное случилось. Малообразованный сын мелкого австрийского таможенника, бродяга из венского дома бедняков, несколько забавный деятель, способный воодушевить толпу, с необычными усиками и челкой на лбу, сдержал обещание, данное участникам митинга 1920 года в Мюнхене. Он взял реванш за унижение Германии 1918 года.

Теперь фюрер достиг вершины славы. Непрерывная чреда блестящих политических и военных побед сделала его хозяином большей части Европы. С точки зрения Мартина Бормана, он имел все основания считать Гитлера величайшим деятелем. Он наблюдал доходящий до безумия экстаз, вызывавшийся фюрером, который проходил мимо фаланг ликующих нацистов на партийных съездах в Нюрнберге. Борман был свидетелем того, как Гитлер оценивал и переигрывал своих, казалось бы, более могущественных политических противников, сначала внутри Германии, а затем и на международной арене. Фюрер настоял на Польской кампании, а затем на наступлении на Западе вопреки рекомендациям многих своих генералов. Борман мог видеть, как Франция, имевшая, вероятно, лучшую армию в мире, пала почти с такой же легкостью, как Польша. (Автор преувеличивает – далеко не с такой легкостью. Немцы потеряли 45,5 тысячи убитыми и пропавшими без вести, свыше 11 тысяч ранеными и половину из введенных в дело 2580 танков. Французская армия потеряла 84 тысячи убитыми и 1 миллион 547 тысяч пленными. Все решил прорыв танковой группы Клейста от Седана к Ла-Маншу (идея Манштейна, поддержанная Гитлером). После того как отрезанные севернее войска союзников были разбиты, пленены или эвакуировались (без техники) в Англию, у Франции осталась 71 дивизия против 140 немецких. Французы пытались что-то сделать, но были смяты. –