В почте среди сообщений о делах корпорации приоритетом было выделено письмо от Акосты с ответом на посланный ранее запрос. Теона не покидали странные ощущения, вызванные тем, что Создатели были удивительно похожи на «чужого» из фантастического фильма Стенли Кубрика, поэтому он попросил шефа безопасности разыскать того, кто создал этого персонажа. Оказалось, что это был швейцарский художник, работавший в стиле фантастического реализма. Художник умер десять лет назад, поэтому выяснить, откуда к нему пришел образ ксеноморфа, сейчас было уже невозможно. Однако агентам Акосты удалось получить доступ к его личным дневникам, хранившимся у дочери. Оказалось, что «чужой» был для швейцарца навязчивой идеей. Он действительно верил, что человечество столкнется с этими существами в будущем и тогда начнется тотальная война между двумя расами. Из дневника выходило, что образ «чужого» пришел художнику во сне после употребления тяжелых психотропов, из которых тот черпал вдохновение в своем мрачном творчестве. В своих записях он сбивчиво и непоследовательно пытался объяснить, что ксеноморф из фильма ужасов – не плод больного воображения, а предупреждение человечеству. В конце концов преследуемый созданными им самим кошмарами швейцарец ударился в алкоголь и наркоту и вскоре умер, окруженный бредовыми видениями.

История казалась странной, но она укрепила в Теоне сомнения насчет Создателей. Он инстинктивно чувствовал, что особи с таким агрессивным обликом не могут быть «милейшими существами» и, скорее всего, будут представлять угрозу. При последующих встречах Фобос, который наверняка снял эту информацию с его мозга, никак на нее не реагировал, поэтому миллиардер решил оставить мысли о ксеноморфах до того, как окажется на Земле. В конце концов, марсиане остались на Фобосе только в виде генетического кода. А пока он поручил Акосте внимательно изучить период жизни швейцарского художника, когда ему пришел в голову образ «чужого».

Тем временем жизнь на станции шла своим чередом. В ожидании решения Земли по водорослям Теон еще несколько раз контактировал с Фобосом, но разговора не получалось. Ковчег очень неохотно делился информацией о прошлом Марса, Создателях и технологиях, ссылаясь на то, что ему нужно принципиальное согласие, чтобы люди стали новыми Создателями. Однако решение по этому ключевому вопросу лидеры принимать не спешили. Они хотели вначале изучить водоросли и убедиться, что намерения Фобоса серьезны.

В миссии возникла пауза. Все ждали возвращения «Зевса» с блоками для расширения орбитальной станции и сменой экипажа.

Карантинный городок миссии располагался в поистине райском месте, на одном из небольших островов Гавайского архипелага. Утопающий в тропической зелени комплекс состоял из двух десятков небольших бунгало, нескольких зданий реабилитационного центра и гостиницы для персонала. Ограждения не было, но берег патрулировался охраной с суши и с воды. У причала стояли прогулочные яхты разных размеров, а на вертолетной площадке постоянно дежурил вертолет, обеспечивающий транспорт со столицей архипелага. Чтобы подчеркнуть серьезность карантина, в десятке километров отчетливо просматривался силуэт американского эсминца.

Кроме реабилитационного центра в распоряжении астронавтов, только что вернувшихся с Марса, были пара бассейнов, теннисные корты, открытые и закрытые спортивные площадки и шикарный пляж. В общем, все, что нужно, чтобы восстановиться после длительного пребывания в невесомости.

А восстанавливаться было чему. Полет к Марсу, ожидание «Зевса» и возвращение на Землю заняли почти полгода. За это время в организмах астронавтов произошли серьезные физиологические изменения, связанные с невесомостью. Их телам приходилось заново адаптироваться к земному притяжению. Процесс этот был постепенным и сопровождался множеством неприятных ощущений.