– Василий, расскажите, что произошло тем утром, когда недалеко от вашей больницы произошла авария с маршруткой.

– А что произошло? Ничего особенного. Все штатно. Поступило четыре человека. Одна девушка ушла сразу после перевязки. Мужчину с травмами ребер отправили в травматологию. Женщину с сердечным приступом в кардиологию.

– Та девушка, которую убили ночью… Как ее звали по паспорту?

Маша наморщила лицо, словно пыталась вспомнить. И даже пальцами пощелкала, призывая Василия ей помочь.

Вася на помощь не пришел. Смотрел широкого открытыми пустыми глазами на них и молчал.

– Вострикова Вера Васильевна. Вспомнила! – сдалась она, не дождавшись подсказки. – Вы ее принимали?

– Да. Она сначала огрызалась. Не подпускала к себе. Выдумывала что-то… – Он густо покраснел. И нехотя добавил: – Говорит, не лапай меня. А мне оно надо!

Надо, надо! И еще как надо! Серафима Орлова стопроцентно уверена, что с этим медбратом что-то не то. Он ее откровенно лапал, осматривая. И ни о какой предвзятости речи не идет.

«Он чертов извращенец, – добавила она напоследок. – И Аня тоже его по рукам шлепнула».

Вася не признается никогда, что как-то не так использует свое служебное положение. И доказать это очень сложно.

– Что было потом? – поторопила она Васю, нехотя взяв с его тарелки кусочек сыра.

Не в ее правилах было угощаться в домах фигурантов уголовных дел. Но она вымоталась и даже кофе не попила ни разу.

– Потом она призналась, что ей очень худо, и попросила помочь добраться до смотровой. Туда вызвали доктора. Он ее осмотрел и велел готовить ее к операции. Но этим занимался уже другой персонал больницы.

Она это знала.

– Вы еще какое-то время находились в смотровой. Не врите мне, – резко остановила Маша Васю, когда он попытался отрицательно мотнуть головой. – Я видела записи с камер наблюдения.

– Господи! – выдохнул он с испугом. – Так и знал, что из-за этой сволочи у меня будут неприятности.

– О какой сволочи речь? – вытаращился на него Денис. – О погибшей девушке?

– О ней, – мотнул головой Василий, сделался мрачным, усаживаясь к столу между Машей и Денисом.

– И почему же она сволочь?

– Она… Она в прошлом мне едва жизнь не сломала. Спасибо отцу: понял все мгновенно и перевез меня сюда – в Москву.

– А до этого вы жили где?

Василий назвал какой-то городок, который и на карте не найти сто процентов.

– И я был с ней знаком. И даже ухаживал. А потом… – Он сжал ладони коленями, принялся раскачиваться вперед-назад. – А потом она пригласила меня на квартиру к какой-то своей родственнице. И возбудила до такой степени, что я… я облажался.

– Сколько же вам было лет на ту пору? – удивленно рассматривала крепкого парня Маша.

– Пятнадцать! – почти весело фыркнул Яшкин и глянул на Игнатова. – Вы меня можете понять, я думаю. Первый опыт, девочка, в которую я был влюблен. Я страшно волновался и… В общем, она принялась ржать. Обзывать меня. И тут из соседней комнаты вывалились ее подруги, которые, оказывается, наблюдали за всем. И начали водить хоровод вокруг меня с ржанием и всякими кричалками. В общем, не знаю, как я до дома добрался. Честно, не помню. Месяц, наверное, из дома не выходил. Больным притворялся. Отец потом заподозрил неладное и вызвал меня на откровенность. Я ему все рассказал. И он так меня поддержал! Он так мне помог! Он изменил мою жизнь. Мы переехали в Москву. Я поступил в хорошую школу. Обзавелся друзьями. Начал встречаться с девушками. Потом институт. Все в моей жизни хорошо. И…

– И тут вдруг, в один прекрасный день, вы обнаруживаете в приемном покое ту, что едва не сломала вам жизнь. И вы перепугались, – перебила его Маша, начав рассказывать свою историю, сложенную только что. – Вы перепугались, что она снова сотворит с вами что-то подобное, расскажет всем в больнице о вашем первом неудачном опыте, высмеет вас. Вы перепугались и убили ее.