1. В снятии частей с фронта, что привело к его ослаблению, что сыграло на руку белым. Правда, это делалось по приказаниям Главкома. Но на войне у каждого своя работа, так что В. А. Ольдерогге должен был отвечать за вверенный ему участок – Восточный фронт, а не за А. И. Деникина и Н. Н. Юденича, этим должен был заниматься Главком и РВСР. В настоящее время нам не известно ни одного протеста В. А. Ольдерогге или хотя бы выражения им недовольства (вне зависимости от результативности) по поводу «беспощадно обираемого» фронта вплоть до контрнаступления белых. У нас нет никаких доказательств того, что В. А. Ольдерогге имел какое-то отдельное мнение по вопросу о том, какие силы ему нужны, чтобы добить А. В. Колчака, – зато известно, что решение свернуть фронт было принято после того, как с ним специально посоветовались.

2. Командование фронтом либо игнорировало предупреждения разведок о подготовке противника к наступлению, либо не рассчитывало всерьез на возможности противника свои планы реализовать на практике.

3. Именно в результате принятых фронтом оперативных решений, на которых он настоял, у 5-й армии оказался открытым правый фланг – а именно туда белые и направили главный удар. Причем эту ошибку В. А. Ольдерогге вскоре фактически признал сам.

Всего вышеперечисленного оказалось достаточно, чтобы Восточный фронт покатился назад. Так что в данном случае М. Н. Тухачевский всего лишь констатировал факт.

Тем не менее по одному эпизоду М. Н. Тухачевский, похоже, все-таки оказался не прав: «Ольдерогге категорически настоял на перегруппировке. Белые учли эту ошибку». Белые вряд ли могли ее учесть, поскольку, как оказалось, они ее даже не заметили. Они обнаружили отсутствие 5-й сд в боевой линии и сдвиг оставшихся частей к северу уже во время боев, в ходе своего наступления. Но пятоармейцам, в первую очередь частям в основной боевой линии, от этого обстоятельства должно было стать только хуже.

В ходе проверки репутацию заслуживающего доверия свидетеля подтвердил и бывший сослуживец М. Н. Тухачевского – генерал-майор Н. И. Корицкий, который в рассматриваемый период работал в штабе 5-й армии. По данному эпизоду он оказался свидетелем очень точным. Единственная обнаруженная у него ошибка – Я. К. Ивасиов не пытался отговориться от фронта невозможностью найти командарма, да и сам командарм был на месте. Сюжет с невозможностью найти командарма может относиться к более ранним событиям, а в данном случае мы имеем дело с аберрацией памяти, причем по совершенно несущественному эпизоду.

В настоящее время известны как минимум три целенаправленные кампании по преднамеренному очернительству М. Н. Тухачевского в открытой печати. Первая случилась в 1930–1932 годах на почве советско-польской войны. Нам она известна, в частности, по разбирательству в стенах Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе, вызвавшему письмо М. Н. Тухачевского И. В. Сталину – своего рода «иск о защите чести, достоинства и деловой репутации», а также по ряду публикаций в военной печати. Вторая – после 1937 года^>216. Третья имеет место уже в наши дни. Выставлять М. Н. Тухачевского чуть ли не идиотом в определенных кругах считается своего рода правилом хорошего тона.

Однако к данному эпизоду фронтовой биографии Михаила Николаевича придираться особо не приходится.

^>1Сахаров К. В. Белая Сибирь (внутренняя война 1918–1920 гг.). Мюнхен, 1923. С. 126.

^>2Ефимов А. Г. Ижевцы и Воткинцы (борьба с большевиками 1918–20 гг.). Сан-Франциско, 1974. Цит. по: Восточный фронт адмирала Колчака. М., 2004. С. 471.