В первой половине 30-х годов на подъеме находилась отечественная военно-теоретическая мысль. Большинство военных исследователей, в том числе И.И. Вацетис (Вациетис), А.М. Вольпе, А.М. Зайончковский, А.И. Корк, А.Н. Лапчинский и Б.М. Шапошников, считали, что будущая война станет мировой, приобретет огромный размах и ряд новых черт как по количеству участвующих в ней людских масс, пространству и продолжительности, так и по экономическим средствам, питающим войну. Они были убеждены, что воевать будут многомиллионные армии, оснащенные самым современным оружием и военной техникой. Военными действиями будут охвачены огромные территории на суше, на море и в воздухе. В войне примет участие весь народ, вся страна, а потому к ней необходимо заблаговременно готовиться в экономическом, военном и моральном отношениях.

В военной теории особое внимание уделялось исследованию проблем, связанных с начальным периодом будущей войны, стратегическим развертыванием, прорывом стратегического фронта обороны и др. Одним из достижений того времени явилась разработка теории глубокого боя и операции, основа которой была заложена в трудах К.Б. Калиновского, В.К. Триандафиллова, М.Н. Тухачевского. Ее сущность заключалась в одновременном подавлении обороны противника совместными ударами артиллерии и авиации на всю глубину, в прорыве ее тактической зоны на избранном направлении с последующим стремительным развитием тактического успеха в оперативный путем ввода в бой (сражение) эшелона развития успеха (танков, мотопехоты, конницы) и высадки воздушных десантов.

Если наступлению отводилось ведущее место в исследования, то обороне, особенно стратегической, внимание уделялось меньше. И это не было случайным, так как подготовка и воспитание армии велось в духе решительных и бескомпромиссных действий, безусловной победы в будущей войне. Во Временном полевом уставе РККА (1936), действовавшем до принятия в 1943 г. нового Полевого устава, отмечалось: «Всякое нападение на социалистическое государство рабочих и крестьян будет отбито всей мощью вооруженных сил Советского Союза, с перенесением военных действий на территорию врага. Боевые действия Красной Армии будут вестись на уничтожение. Достижение решительной победы и полное сокрушение врага являются основной целью в навязанной Советскому Союзу войне»[17].

Столь широкий спектр проблем волновал не только теоретиков, но и практиков, среди которых был и наш герой. «Хочу подчеркнуть – жажда глубоких знаний была характерна для военной академии того времени, – вспоминал Конев. – Это чувствовалось в аудиториях. Спокойно и выдержанно звучали на занятиях оценки обстановки, разного рода суждения, готовились приказы, но как шумно все это обсуждалось в перерывах, в коридорах, где всегда шли яростные споры о том, как лучше обороняться, как нанести удар, как лучше наступать. Думаю, что слушатели многих поколений, читая это сейчас, тепло улыбнутся, вспомнив, как на теоретических занятиях, в групповых упражнениях и военных играх мы обсуждали вечный вопрос, каким флангом обороняться, каким флангом наносить удар!»[18]

Мы уже отмечали, что И.С. Коневу везло на начальников. Так произошло и на сей раз. Начальником академии был будущий Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, обладавший значительными боевым опытом и навыками штабной службы. Он, считая военные академии не только высшей школой военных кадров, но и основными центрами развития военного искусства, большое внимание уделял развертыванию военно-научной работы среди профессорско-преподавательского состава и слушателей. В 1932 г. в программу академии вместо стратегии впервые был введен 64-часовой курс оперативного искусства