– Духи, вы не понимаете, суки, какие мы добрые, – затянул старую песню Зона, – вам дали время проснуться, вы живёте, б…, как на курорте, потягушки делаете в кроватке. Вот Сосна что с нами творил, вам такое присниться не может.

Сосну – сдававшего уже скоро третий месяц дела перед дембелем старшину роты Сосновского – они поминали при каждом удобном случае. Так легче было мучать молодых, ведь иногда возможно просыпались от глубокой летаргии угрызения совести.

– Так, время вышло, проверяем готовность молодых солдат, – Зона, все полномочия которого объяснялись принадлежностью к когорте старослужащих и узкому кругу «авторитетов» среди них, полез проверять обмундирование стоявших по стойке «смирно» Вали и его двух товарищей по несчастью.

– Карпуха, это что такое, почему ремень на яйцах? В «деды» уже записался? Я тебе запишусь, сука! Так, духи, по-новой, сорок пять секунд срока – отбой! – голос Зоны уже не гремел, а привычно противно гнусавил: за проходом в третьем ряду кроватей кто-то матюгнулся на ревнителя строгих уставных порядков на выборочной основе – к своим «старикам» надо было прислушиваться.

И духи уже торопливо скидывали с себя форменные курточки, сапоги, брюки, портянки, которые следовало аккуратно намотать на голенища кирзачей, ровно выстроенных рядом, и складывали одежду на табуретку. Таковы порядки: кровати заправить «кирпичиком», 90 градусов угол между поверхностью и боком, форму сложить как на витрине военторга, обувь выдраить до блеска. Несомненно, всё это должно было повышать боеспособность Вооружённых сил.

– Так, вроде уложились, – это уже начальник караула, младший сержант Куценюк, взял бразды правления в свои руки, – проверим. Эй, Якимчиков, почему сапоги криво стоят? Придётся повторить упражнение! Не доходит через голову – дойдёт через руки и ноги!

– Давай, Витёк, учи их, – напутствовал дружка Зона, – а то я устал чё-та.

Зона прилёг прямо в обмундировании на свою нижнюю койку и оттуда наблюдал за дальнейшим процессом.

А Куцый, глядя на циферблат часов, скомандовал:

– Сорок пять секунд срока, па-адъём!

С трёх верхних ярусов кроватей дружно выпрыгнули трое «сынков», как «ласково» их именовали по внеустановному старослужащие – «деды» для молодых солдат. Почему-то средняя категория, то есть «отцы», в неофициальном армейском табеле о рангах полностью отсутствовала, её заменяли «черпаки». В этой части, отслужив год, «сыны» или «духи» весеннего призыва, минуя промежуточную стадию, зарезервированную немногочисленным «осенникам», становились сразу «дедами», которым в отсутствии офицеров позволялось почти всё, в том числе «воспитание» молодых солдат. Неважно, что «деды» могли быть даже моложе своих подопечных. Важнее было другое – в стройроте на 150 «ломов» и 70 человек трёх караульных смен имелось всего четыре с половиной командира со звёздочками на погонах – трое взводных, замполит и медленно, но верно спивавшийся комроты. Почти у всех офицеров были семьи и другие заботы, поэтому после семи вечера в казарме наступало безраздельное правление сплочённой и многочисленной команды «дедов».

Ещё несколько раз грохнули о пол голыми ногами, приземляясь после прыжка сверху, худющие Карпуха, Яша-Якимчиков и немного более внушительный с виду Бараныч – Баранников. Впопыхах одевались, следя за тем, чтоб ремень был затянут до невозможности, а полы курточки одёрнуты равномерно, также поспешно раздевались до трусов и маек, складывая «как положено» форму, и закидывали свои тела на верхние койки. По-прежнему Куценюк в форменных брюках и неуставных тапочках, но с голым, мускулистым, спортивным торсом стоял с часами в руках. Он, наверное, на гражданке был неплохим, работящим, парнем, а не приблатнённым гопником. Вырос в обычной семье в городке Радехов на западе Украины, но здесь полностью соблюдал правила игры, добавляя к ним втайне от своих однопризывников унаследованную от родителей нелюбовь к «кацапам». Его правильные, даже красивые, черты лица с глубоко посаженными глазами и длинными ресницами, порой принимали такое выражение, что невольно выдавали истинное отношение их обладателя к своим сослуживцам неукраинского происхождения. Однажды на вечерней поверке, сверля взглядом, как буравчиком, стоявшего по стойке «смирно» Карпуху, он сделал почти признание: «Что за армия, твою мать, дай им в руки оружие, они ж нас первыми перестреляют, я бы сам Сосну год назад грохнул!» Поражённый Валя даже слова вымолвить не смог, у него-то и в мыслях ничего подобного не было, хоть и хватало накопленной злости, на Куценюка особенно. К счастью, даже штык-ножей в той части караулу не выдавали, не говоря уже о строителях, составлявших основу отдельного батальона КГБ СССР, занятого на возведении особо важного объекта – нового здания «конторы» в центре Москвы.