После отъезда гостей в квартире стало тихо и пусто, даже у любимого пса испортилось настроение, несмотря на предстоящую прогулку, которую я откладывала до тех пор, пока гости не покинут пределы моей квартиры. Теперь же сказала бывшему свекру:

– Мы с Тимкой вас проводим. А если хотите – пойдемте погуляем с нами, потом еще чайку попьем. Вы как?

– Да нет, Катя. Поеду я домой. Устал.

Свекор помолчал немного, а потом поинтересовался, не выяснила ли я у Тимки чего-нибудь конкретного. Я вздохнула. Зачем зря расстраивать мужика?

– Мафиозные дела, да, Катя? – не отставал Артем Александрович.

– Мафиозные, – кивнула я. – Но я думаю, что все утрясется.

Откровенно говоря, я была далека от подобных мыслей, но уже радовалась, что к ограблению швейцарского банка Тимофей не имел никакого отношения. А с другими деньгами вполне может и отмазаться. В особенности если Казанский лишний раз не станет открывать рот. И если Тимофей играет только против Игоря… Шанс, конечно, есть, и неплохой.

Вскоре я проводила Артема Александровича и устроилась напротив телевизора с телефоном под боком в ожидании звонка с Кипра.

Они связались со мной, как и обещали. Долетели нормально, просили меня поблагодарить Николая из Пулкова лично, что я и сделала в субботу днем.

Санкт-Петербург. 11 апреля, воскресенье

В воскресенье я бесцельно шлялась по квартире, наслаждаясь кратковременным периодом безделья. Тимка ходил вслед за мной. Я раздумывала, позвонить подруге Ленке или не позвонить? Было желание с кем-то поболтать, Тамарка находилась вне пределов досягаемости, куда-либо тащиться не хотелось из тех соображений, что я предпочитаю всегда сама быть за рулем, а значит, не выпьешь (какая ж встреча без рюмки?), Ленку же к себе вызвонить реально: несмотря на свою легендарную лень, ко мне она вполне может выбраться. Ко мне не надо ни одеваться, ни краситься, а если я еще предложу оплатить ей такси… Приедет. Но, с другой стороны, тогда мне предстоит весь вечер слушать про Игорюню. А это не являлось мечтой моей жизни. Или Ленка еще захочет, чтобы я ему звонила, чего я делать не намерена. На всякий случай я записала его телефоны – все, которые имелись у Тимофея, если они, конечно, не устарели. Но звонить я не буду. Тем более из-за Ленки. Хотя он и сволочь. Баба его из тюрьмы ждала, передачки носила, а он, негодник… Я захлебнулась праведным гневом. Может, все-таки позвонить и выплеснуть все свое плохое настроение? Как раз мне самой полегчает? Говорят же психологи, что нельзя держать в себе отрицательные эмоции. Я их обычно выпускаю на дороге, открыв окно машины и общаясь с другими водителями с помощью нецензурной лексики. Очень хорошо потом себя чувствую, кстати. А сейчас чего-то так тошно… Или я это из-за своих? Ведь с бывшими родственниками и знакомыми такая неопределенность…

Но нет, пожалуй, лучше лишний раз не напоминать Игорю о себе, в особенности если он каким-то образом узнает о том, что я в самый неподходящий момент находилась в цюрихском банке. Кто знает, что может прийти в голову Казанскому? И я для него ассоциируюсь со сбежавшей Тамаркой, а также двумя своими бывшими мужьями. Хотя и с Ленкой, наверное, тоже. Вот если сам позвонит… Что не исключено. Тогда уж я ему выдам про Ленку. А потом послушаю, что он там хотел мне сообщить. Переведу стрелку, так сказать. В любом случае скажу ему, какой он гад – в смысле отношения к женщинам. Думаю, он не удивится моему мнению. Только бы про банк ничего не спрашивал.

Нет, Ленке, пожалуй, сама звонить не буду. Но с кем бы пообщаться?

Внезапно тишину квартиры прорезал резкий звук телефонного звонка. Бог внял моим молитвам? Кто-то сам захотел меня услышать, не исключено, что и увидеть?