– А! под воду, вспомнил. Чюрлёнис.

– Я не ослышалась? Ты можешь повторить?

– Алл би бэк.

– Прекрати паясничать, скажи что-нибудь новенькое!

– Остался у меня на память от тебя, портрет, твой портрет работы Пабло Пикассо.

– Всё ты договорился. Теперь тебе придется выбирать между Чюрлёнисом и Пикассо. Ну, что будешь делать? Крути пальцы. Или вообще гадай хоть на кофейной гуще.

– Кстати, я бы кофе принял. Тем более сейчас. Надо ломать экстремальную ситуацию.

– Хорошо, пусть он тебя убьет. – И этот хомячок отрыл дверь.

Я конечно, побежал, тем более, что уже оделся. Голубой за мной. Если бы я еще бежал по-честному, но уже через три вагона понял:

– Бегу, чтобы обмануть его. – Два раза мне удалось стукнуть его закрывающейся дверью. Ему мало. Конечно, если бы стекло разбилось, и голова красно-голубого мэна повисла среди его острых зубцов, но такое огнеупорное стекло к счастью не бьется. Имеется в виду, такое развитие событий решило бы все в мою пользу.

Я думал только об одном:

– Как лучше: драться при ней, или, наоборот, лучше, чтобы она не видела моего поражения.

Ясно, лучше при ней, ибо при ней-то осталась только победа.

И вот она встала предо мной с сигаретой в зубах, но всё равно:

– А во лбу звезда горит.

– Ты не могла куда-нибудь спрятаться? – даже не продышавшись спросил я.

– Где ты был?

– Это не вопрос в сложившейся ситуации.

– Ты опять хочешь сразу перейти к сексу? Я не знаю, где ты был, а душа, чтобы смыть сомнения здесь, кстати, нет.

– Я тебе честно говорю, зря ты разводишь сейчас эту лирику.

– Почему?

– Потому что вот-вот нас могут грохнуть.

– Так ты его не убил?

– Как я мог его убить?

– А зачем ты вообще ходил на охоту?

Я приложил руку ко лбу, как Сократ в гостях у Микеланджело.

– Пожалуйста, не веди себя, как будто ты ничего не понимаешь.

– А что… в том смысле, что еще на тебе не женился? Ты же ж не предлагала. Кажется.

Она посмотрела в окно.

– Вот он идет сюда.

– Уже видно?

– Да, пробирается, как Циклоп среди толпы народа, напролом.

– Я пойду? – спросила она.

– Да, конечно, но я с тобой. И знаешь почему? При тебе я постесняюсь проиграть.

– Хорошо. Я пока почитаю книгу. Или мне помочь тебе?

– Ты можешь читать одним глазом?

– Могу. После праздника Нового Года я читала стихи Бродского, чтобы как-то уснуть в одиночестве:

– Я один, я вышел на подмостки, прислонясь к новому дверному косяку.

– Это не он.

– Не надо меня перебивать. Или ты не слышал, что я читала одним глазом, а другой закрыла, так как он двоился? Ну, хорошо, хорошо, я буду читать одним глазом, а другим свяжусь с Охотой на Ведьм.

– Мы охотимся на ведьм?

– Наоборот.

Мэн был уже рядом и пёр на меня, как танк Тигр, смело, и с однозначной мыслью раздавить меня с налета. Как обычно возникло два варианта:

– Пропустить и бросить в зад зажигательный коктейль имени Клары Цеткин и Розы Люксембург, или нет. Я сразу присел на одну ногу, а другой ударил его чуть ниже колена. Цики не ожидал, полетел и остановился только у заднего прохода. В том смысле, у следующей в том же направлении двери. Как говорится:

– За рога и в стойло. – Но только не его.

Пока он был окумарен первым ударом, я провел бросок с упором стопы в живот. Он шел на меня как тень отца Гамлета, поэтому не сопротивлялся.

– Неудачно лег, – сказал я, – прямо с тобой.

– Это он? – спросила Люда, не отрываясь от интересной книги.

– Посмотри внимательней.

– У меня глаза уже настроены в разные стороны, я и так вижу.

– Прекрати лицемерить и паясничать одновременно, – сказал я, – это он.

– Нет.

– Почему ты тогда боишься посмотреть на него?

– Он не красная рыба перед тортом, чтобы смотреть на него. Видела уже хватит.