***

Подпрыгивая на левой ноге, я выбежал из развалин терема на улицу. Обычно внимательный к деталям, я не заметил, что кроме моих на снегу отпечаталось еще с десяток разных следов. Собственное спасение в тот момент заботило меня куда больше.

Поэтому когда из проема ближайшей избы кто-то высунулся и крикнул: − Сюда! Быстрее, пока не схватила! − я не стал долго раздумывать.

Припустил к распахнутым дверям, а позади шипела выбравшаяся на свободу тварь.

Ее трясло от ярости. Живот надулся и колыхался на сильном ветру. Мужчина лет тридцати схватил меня за воротник и вдернул внутрь, прежде чем она успела догнать.

Свалившись плашмя на прогнивший пол, я стал отползать прочь… под чей-то гнусный смех. Внутри было шесть человек. Они сидели по разным сторонам уцелевшего стола, разглядывая меня с интересом детей, которым попался особенно крупный навозный жук. В моем мозгу что-то ожесточенно щелкнуло. Они могли видеть ту сущность, а их одеяния казались смутно знакомыми…

Это были те самые чудаки с постоялого двора.

− Чего расселись? За дело, − тихо сказал тот, что заманил меня внутрь. − Потом поиздеваетесь над новеньким.

Снаружи продолжал звучать утробный вой. Мне хотелось скрыться, прятаться, бежать, лишь бы оказаться подальше от него − так этот звук действовал на людей. На всех, кроме моих «новых знакомых».

− Он прав. Пора. Ловец сработал, − проронил седой старик, которого в прошлую нашу встречу я видел лишь со спины.

Искореженной рукой он поддерживал пламя в стоящем на столе фонаре. Его сутулая фигура казалось иссушенной, как ствол мертвого древа. Немытые космы скрывали ту часть лица, что была с уродливым шрамом поверх ослепшего глаза. Фонарь в когтях старика то и дело давал жутковатые тени на пол и стены.

Русобородый великан, что настаивал на поездке, тоже был здесь. Он стоял напротив меня, расправив плечи, и подбрасывал на ладони пудовую дубину:

− Не бесись, Радогост. Мы тебя услышали.

Остальные кутались в плащи и терпеливо ждали указаний.

− Младшие, на выход, − скомандовал им Щука. − И расписного с собой прихватите. Пускай полюбуется на свою работу.

Двое подростков послушно подхватили слабо сопротивляющегося меня и потащили наружу.

Перед домом я увидел странную картину. Многоногая тварь кувыркалась в снегу, пытаясь сорвать с себя хитросплетенную веревку. Но чем больше она выворачивалась, тем сильнее запутывалась. Увидев людей в одинаковых серых плащах, она задрала голову. Дрожь пошла по сдувшемуся тельцу.

− Теееен! Тееееееееен! Окьлот ен ыв! Ен ыыыыв!!!

Выходит, она их знала? Но откуда?

− Как ты и предсказывал, Ойла. Она настолько увлеклась погоней, что забыла про осторожность, − улыбнулся человек по имени Радогост. Выглядел он как типичный выходец кет’тарка: такой же смуглый, гладкокожий, с жесткими волосами и глазами, как угольки. Резкую линию рта обрамляли складки. − А ведь как умело пряталась. Сами мы бы и за месяц ее не выкурили.

− Кто нанесет первый удар? − спросил одноглазый Ойла. В его голосе звучало плохо скрытое нетерпение.

Вперед выступил молодец с пустым выражением на лице. Одного взгляда хватало, чтобы понять, как невероятно тяготило его бремя жизни.

− Я хочу. − Он вытащил свое оружие − короткий кинжал из той же породы дерева, что и дубина великана Щуки.

Повинуясь короткому жесту лидера, единственная в группе девушка направилась к визжащей твари. Откопав в сугробе конец веревки, ловко сдернула ловушку, вытряхивая добычу на свободу. Готов поспорить, сейчас многоногая мечтала оставаться в сетях как можно дольше.

− Помни, Велес, одного удара для шишигари недостаточно. Отделяй плоть быстро, − напутствовал Радогост, дыша на озябшие ладони. − И не дай ей возможности сбежать к носителю.