Два ментальных прикосновения, ползущих вверх – одно по ноге к бедру, второе от талии к груди, – и Рене дёрнулся, ударяясь коленками о поверхность стола. Сир Марсий и его супруга перевели взгляд на красного гостя, в то время как Арман не поднял глаз с упавшей на них чёлкой. Его вилка намертво уткнулась в содержимое тарелки.

– Что с вами, Рене? – участливо спросила сирра Элоиза.

– Я… мне… можно я пойду? – безуспешно пытаясь остановить ментальное прикосновение к внутренней поверхности бедра, промямлил гость, отодвигая со скрежетом стул.

– Что ж, думаю, кто был голоден, тот успел позавтракать, – философски заметил сир Марсий и так же отстранился от стола. – Рене, встречаемся через полчаса в конюшне. Вам хватит времени?

– Я надеюсь… Благодарю за завтрак. Прошу меня извинить, – пробормотал гость, вставая и пятясь от стола.

Получив одобрительный кивок от обоих супругов, развернулся и помчался вон. В спину донёсся раздражённый окрик сира Марсия: «Арман! Что происходит?!..»

*****

Утром Вернер удивил хозяина. Сир Марсий ждал отчёта попроще, а в итоге сообщение слуги о поведении подозрительного гостя смутило.

– Полагаю, что это Хранитель, – начал Вернер без долгого предисловия.

Рассказал об опавших листьях на Ирминсуле после молитвы под деревом и замеченном необычном блуждающем бейларе, похожем на огненный, но слишком светлом, необычном. Про ночное похождение Рене и личные диалоги с ним Вернер, разумеется, не поведал.

Тогда сир Марсий собрал воедино всё, что знал о Хранителях. Все они, известные на сегодня, родились в семье лумеров. Соответственно появление дара вызывало шок у родителей, которые не знали, что делать с новоявленным магом и с его способностями, не поддающимся определению. Дар Хранителей нарушал магическую норму: вместо одного-двух мог состоять из нескольких сильных, работающих одинаково, поэтому превизоры не могли определить, кто перед ними на самом деле – менталист, стихийник или портальщик.

Хранителей с возрастом настигало состояние пуританина – они отказывались от излишеств, сердечных привязанностей только потому, что не находили в этом удовольствия. В этом плане руна привязанности у Рене смущала, так как намекала на двойную инициацию: парень успел духовно и физически познать женщину. Впрочем, северянин был ещё слишком юн, тем более что ходили анекдоты о приключениях Хранителей в молодости. Зато его скромность и склонность к замкнутости не осталась неотмеченной. По словам Вернера, Рене спокойно отнёсся к ночёвке на полу и просил позволения столоваться с прислугой.

Сир Марсий слышал, уже и не помнил, от кого, что Хранители никогда не откажутся от мяса синей рыбы (синявки), которая, якобы, помогает им справляться с неизбежным отравлением древней магией. Выводит некое накапливающееся в организме вредоносное вещество от постоянного присутствия рядом с источником, будь то Ирминсуль или рудники южной Сурьи.

Синявка в закромах Делоне не водилась, так как она ловилась в Южном море, омывающем берега южной Сурьи, и считалась ценным деликатесом с характерным привкусом и запахом протухшего мяса. Не каждый люмериец отважился бы лакомиться мясом вонючей рыбы, когда на прилавке имелся более дешёвый и вкусный аналог.

На всякий случай сир Марсий приказал приготовить на завтрак рыбу, пойманную в местном озере. И потом наблюдал, как Марой, единственный из четверых едоков, с аппетитом налегает на рыбу, уделив внимание маринованной, к которой никто, кроме гостя, и не притронулся. Не синявка, конечно, но чем шархал не шутит?

Был ещё один безоговорочный признак Хранителей – их умение понимать источник магии, но это уже подтвердил Вернер. Талант чувствовать мир распространялся понимание чувств животных и птиц. Белые голуби-энджелы Владычицы были постоянными спутниками официальных Хранителей, поэтому Марсий с нетерпением ждал вердикта Мароя как коневода.