– Вот этот с покрытием из бархата, – она указывала рукой на конкретный гроб, объясняла их различие в цене. – Этот с ручками, этот с постелью внутри: покрывало и подушка. Этот просто с креплениями и застежками на крышке. Какой?

Асов решил взять самый дорогой. Но у некоторых на крышках были прибиты чеканки в виде православных крестов. «Главное, чтобы обязательно был один из таких», – решил он. Мама указала на один из гробов:

– А это какой?

– Покрытие из бархата, по бокам декоративные ручки, внутри постель, – агент отодвинула крышку. – Покрывало и подушка шелковые. Запоры на крышке, – она поставила крышку на место и указала на саморезы с пластмассовыми ручками по краям крышки.

– Ну, что? – спросила мама Сашу.

Асов посмотрел на крышку. На ее боках были прибиты черные ленты, а на лицевой стороне тускло мерцал медным отблеском православный крест. На ценнике сумма стояла выше, чем на остальных.

– Хорошо, – ответил Асов, глядя на рядом стоящий гроб, на крышке которого разместились обычные защелки, как на крупногабаритных ящиках.

Его передернуло от мысли, что содержимое ящика с такими застежками будет восприниматься только как груз.

– Идет, – ответила, облегченно вздохнув, агент. – Значит, номер пятьдесят один.

Они вышли из комнаты, и агент, как бы вдруг что-то вспомнив, спросила:

– Временный крест будете ставить? – Увидев вопрос в их глазах, она пояснила: – Ну пока памятник не поставят.

– Да, надо, – ответил Асов.

– Тогда пойдемте выберем. Дату какую ставить? – И агент снова пошла в первую комнату.

– 02.02.1958 и 31.12 прошедшего года, – ответил Асов и подумал: «Нескольких месяцев ему не хватило до сорока семи лет».

У входной двери стояли деревянные кресты около двух метров высотой. Они отличались разными оттенками темных цветов, однако были православными, то есть с прибитой наискосок планкой под основным перекрестием.

«Значит, это временные кресты, вот для чего они здесь стояли», – понял Асов. И снова он выбрал крест, не думая о цене.

После этого агент села за стол в зале и стала выписывать ряды чисел на маленьком листочке и складывать их в столбик. Одновременно она подняла трубку телефона и стала звонить:

– Леша? Привет. Прими заказик, срочный. Номер пятьдесят первый. Не стандарт.

Она продолжила что-то обсуждать, но Асов уже ее не слушал. В это время в помещение вошла старая женщина. Она ходила по залу и вела себя спокойно и деловито, с интересом рассматривая похоронную атрибутику. «Возможно, большинство людей так себя и ведут в подобных ситуациях», – подумал Асов, угрюмо всматриваясь в передвижения старухи. Все, что касалось людей, Саша воспринимал как пессимист, все, что касалось неодушевленных вещей, он воспринимал как оптимист. Поэтому он так скептично рассматривал эту старуху, подозревая ее в цинизме. Саша пытался не быть похожим на большинство людей, которых воспринимал как эту старуху. «Не важно, что думают обо мне окружающие, гораздо важнее то, что думаю о себе я сам. Пусть все вокруг будут мразями, но это не значит, что я должен быть таким как они». Он стремился быть нормальным, то есть, в его понимании, человеком, чья внутренняя морально-нравственная шкала ценностей соответствует общепринятым ценностям, а не тем, которые появились в нашем обществе в последнее время, с такими категориями как цинизм и приспособляемость.

Агент заметила пришедшую женщину и, закончив разговор по телефону, обратилась к Асову:

– Подождите несколько минут, и мы продолжим.

– Хорошо, – ответил Асов и, встав со стула, прошел в комнату с вытяжкой. Мама сказала ему:

– Пойду подышу свежим воздухом. Он кивнул ей и зашел в комнату, оставив дверь приоткрытой. Прислонившись к косяку двери, Асов смотрел на гробы. Он перешел в эту комнату потому, что ему внезапно захотелось побыть одному. Саша принадлежал к той породе людей, которые предпочитают переносить свою боль в одиночестве. Он вздохнул, глядя на деревянные ящики, обитые материей, и понял, что переоценил свои силы, потому что неожиданно для себя тихо произнес: