И это была действительно трагедия. Те шесть алюминиевых банок с «Fastmove-R», которые юноша аккуратно запаковал и положил на заднее сидение Доджа, бесследно исчезли.

Тут подтянулись морпехи и полицейский. Глядя на «труп» некогда культового маслкара каждый из пехотинцев потирал какую-то свою часть тела, ту, которая наиболее сильно пострадала в аварии. Вся троица заговорщиков достаточно сильно побилась, кувыркаясь в автомобиле, и каждый благодарил господа за то, что тот дал им еще один шанс, чтобы жить.

Дайрону надоело наблюдать за Майком, и он окликнул того с явным сарказмом: «Эй, парень! Ты что там, душу “Чарджера” ищешь, что ли? Так она уже давно на небесах у его автомобильного Бога! Или твоей тачке есть за что в ад попасть, а?» Чернокожий морпех рассмеялся и, хлопнув рукой по плечу сержанта, посмотрел на того, ища в нем поддержку. Мерфи повернул голову к горемыке-шутнику и молча покачал ею, давая понять, что в данном случае шутки неуместны.

Майк в отчаянии от того, что поиски были бесполезны, плюнул на песок и подошел к Дайрону: «Ты должен догадываться, что я искал! Это лежало рядом с тобой на сидении», – Майк со злостью смотрел прямо в глаза морпеху. Перед морским пехотинцем Дайроном Джексоном стоял не юноша, а восемнадцатилетний мужчина и разговаривал с ним на равных.

Ворчун понял, о чем идет речь, опустил в землю глаза и виновато пробубнил: «Извини, Майк, сам понимаешь, тогда ни до чего было, чуть концы не откинули, да еще эти вон!» – морпех кивнул на полицейского, делающего вид, что он не слышит их разговор.

Без банок с напитком заговорщики никогда не оживили бы Маркуса Фастмувера. Они могли только попытаться выкрасть его с базы и каким-то образом довезти его в ящике до дома. А что с ним делать дальше, никто не знал, ведь напитка «Fastmove-R» больше нигде не было.

На фоне почти закатившегося за горизонт солнца два морпеха, восемнадцатилетний парень и офицер полиции стояли молча, окружив ничего не напоминающую груду металла.

Майк заговорил первым: «Классный был все-таки Додж Чарджер!»

– Это «Чарджер» был? – не веря, переспросил коп, торопливо подойдя к тому, что когда-то вызывало гордость у мужской половины семьи Дерриков. – Эх, парень, парень! – вздохнул полицейский, заглядывая в салон через оторванный стальной лист. – Был бы я твоим отцом, я бы тебе голову за это оторвал бы! Отцовская, наверное, машина-то… была?

– Угу, – виновато пробубнил Майк. – Он мне ее и оторвет! – юноша закрыл лицо руками, чтобы не показывать свои внезапно нахлынувшие слезы. Он плакал не потому, что боялся гнева отца – юноша очень любил этот автомобиль и сейчас ощущал потерю своего преданного друга. Красный монстр был для Майка даже больше, чем друг, и это невозможно было объяснить словами.

Стемнело. После того как изуродованный до неузнаваемости «Чарджер», брошенный на обочине в придорожной пыли, исчез из вида Майка, прощающегося с автомобилем через заднее стекло отъезжающего Плимута, прошло где-то минут двадцать пять, и четверка въехала в Аризону.

Чернокожему морпеху надоело сидеть молча, и он опять начал доставать полицейского своими вопросами: «А куда в Неваду ты нас везешь? Там поспать и пожрать есть где?»

– В мотель, в Лас-Вегас, – нехотя и коротко ответил ему коп.

– Куда? В Лас-Вегас? – ворчун с усмешкой бросил копу. – Что нам делать-то там без цента в кармане? Твои ребята обшмонали нас с головы до ног! Даже жрачку всю отобрали. А я сейчас слона бы съел! – Дайрон погладил свой давно урчащий от голода живот.

Коп резко, как будто бы вспомнив очень важную вещь, стал извиняться: «Ребята! Черт! Простите! Совсем забыл с этой суетой! Ваш ранец с пайком и всеми деньгами у меня в багажнике».