- Я принес изумительные пирожные из кондитерской «Гевеланш». Говорят, у них самые вкусные сладости, – как бы между прочим активизировался Темный. – Вы любите сладости, Маркиза? Думаю, вам они понравятся.

     Откуда в его руках взялась коробка, перевязанная лентой, заметить не успела, но мой взгляд тут же устремился к ней, а точнее в ее нутро, что пряталось под крышкой.

     Так случилось, что к сладостям я была неравнодушна с самого детства. Помню, как у мамы бессовестно обменяла любимую потрепанную куклу на три шоколадные конфетки, а потом ревела, когда кончились сладости и пришло осознание непоправимого. Мама долго пыталась забрать у меня любимицу, предлагая другие игрушки, других кукол, но все было бесполезно. А за шоколад продалась…

     Нет, конечно, мама вернула мне куклу на следующий день, знатно отмыв ее от моих игр. И даже платье новое ей пошила. Но осадок от собственного поступка остался.

     Вот и сейчас. Все мои рецепторы уже устремились к пирожным, обильно обкапав их слюной, но внешне я осталась такой же глупо улыбающейся девицей.

- Как вы можете, Герцог? – вопросила, ужаснувшись. – Вы разве не знаете, что от сладкого можно потолстеть? Скорее уберите эту гадость! И сами никогда не ешьте! Я настойчиво рекомендую вам салаты!

- Салаты?

- И только их! Я употребляю их на завтрак, обед и ужин! И воду! Обязательно воду и сухари!

- Сухари?

     Казалось, с каждым вопросом голос темного становился все удивленнее и удивленнее, но нужной кондиции мужчина пока не достиг.

- Конечно, Герцог де Пурион!

- Парион!

- Да-да, и это тоже. Кстати, Герцог, а вы любите кукол?

- Что за бред?

     Кто-то тихо начал раздражаться. Рыки прорывались в словах, а тон голоса скакал словно заяц, удирающий от волка. Хозяин же дома предпочитал делать вид, что его наш разговор вовсе не касается. Старик притворялся эдаким светильником, да только улыбка то и дело проскальзывала на его губы, но тут же угасала под маской чопорности.

- Что значит бред? Всем известно, что у каждого мужчины есть свои собственные игрушечные воины, которыми он играет тогда, когда никто не видит!

- Уверяю вас, мадмуазель, - герцог буквально выплюнул обращение, - у меня нет игрушек! Я уже давно вышел из этого возраста!

- Да? А по вам и не скажешь, – отвечала со всей детской непосредственностью и прямотой.

- Чай, – объявила служанка, забрав все внимание на себя.

- Уже не стоит! – громогласно выдал Темный, поднимаясь.

- Дядюшка! Я что-то сделала не так? – обратилась я к тому, кто никак не собирался поддерживать меня.

     Словно в театре сидит, ей-богу!

- Все хорошо, милая. Герцог, видимо, просто немного устал с непривычки, – мягко ответил интриган.

     Вот у кого надо было учиться актерскому мастерству! Каждый миллиметр лица на месте, каждая эмоция точно выверена. Страшный человек, однако…

- Но я ведь… Я ведь платье самое лучшее выбрала! Самое лучшее из всех! – доказывала горячо. - Знала же, что розовое мне больше идет! И тууууфельки рооозовые… - протяжно всхлипывая, прикрывала лицо ладонями.

     В секунду сорвавшись с места, проскочила мимо служанки и устремилась к лестнице. У ступенек затормозила, не желая навернуться, да и разыгрывать трагедию уже было не для кого. Мужчины остались в гостиной.

     Улыбка окрасила мои губы, а в душе появилась гордость. Пусть и не обладала актерским талантом, но определенно раззадорила мужчину. По крайней мере, оставила о себе не лучшее мнение.

- Маркиза! – обернувшись машинально, так и застыла на вершине лестницы с улыбкой на лице.

     Черный взгляд прожигал насквозь. Воздух испарился из легких вместе с рваным выдохом. Сердце застучало быстро-быстро, словно хотело вырваться, как та самая плененная птица. Не видела другие черты лица – лишь глаза в глаза.