– Что ж, ты опять все предусмотрел, – Гия остался доволен тем, что тема отчисления тридцати процентов Таубам по контракту не всплыла. Но он рано радовался.

– Но надо как-то выкрутиться, чтобы не платить Соньке с мужем их тридцать процентов хоть с этой суммы.

– Они же не в курсе, что это твои деньги и Влад – твой сын. Так что могут затребовать их через суд или расторгнуть контракт из-за несоблюдения договора одной стороной.

Илларион выругался.

– Ну и что ты предлагаешь? Озолотить их вместе с сыном? С какого перепуга?

– Вообще-то в такую сумму на Западе оценили бы только их авторские отчисления. Поэтому по дружбе они дарили такую сумму Владу. А ты ее просто вернешь. С ними выгодно иметь дело. Они еще что-нибудь новое придумают. И уж тогда мы их помимо Влада обложим с накруткой. А?

Илларион молча уставился в глаза кузену. Влюбился он в Соньку, что ли?

– Из-за того, что эта девка врала про «приходы Ангелов», ты ее теперь защищаешь или просто втюрился в нее? С чего это ты все время отваливаешь ей от моих доходов с барского плеча.

Гия так же, не моргая, уставился в глаза Лари. И в глазах загорался гнев.

– Разучился я влюбляться, – довольно резко отбрил он Иллариона, – и советовать тебе больше ничего не буду: мое дело охранять тебя физически. А не финансово. И уж тем более обогащать племянника я не обязан. – Желваки заходили у него на щеках, поэтому Лари решил спустить конфликт на тормозах.

– Разучился, говоришь, влюбляться. А я вот никогда и не умел, – немного демонстративно осклабился он.

И Гия в который раз подумал, какая злая красота у его брата. Он будто родился для роли преступного авторитета. Неужели права физиогномика?

– Ладно, – продолжил Илларион уже приказным тоном. – Делай, как договорились. И Сонькину брехню про Ангелов используют пусть журналюги. Народ любит всякую чертовщину.

Гия благоразумно не стал возражать боссу.

Просто взял под козырек только что нахлобученной бейсболки, вытянувшись в афронт.

– Ты разве в армии служил? – удивился кузен.

– Конечно, – ответил Гия. – Просто ты тогда мной не интересовался – родня из Грузии понадобилась в девяностые.

– Уел, – усмехнулся Илларион недобро, – да и ты меня в тюрьме тогда не посещал.

– Уел, – ответил Гия, засмеявшись. – С тобой суммы на СМИ согласовывать?

– По мне, так в этом случае «меньше знаешь – лучше спишь», – ответил Илларион, как всегда двусмысленно. Понимай, как хочешь.

Оба они знали, что Лари каждую трату брата проверяет через бухгалтера.

– Кстати, нужно присоединиться к подготовке к свадьбе Влада. Пока этим занимается отец невесты. А у него кредит на квартиру, так что свадьба будет скромной.

– У Влада благодаря тому, что ты переведешь на его счет деньги на студию и за якобы уже готовые диски, у самого появятся деньги. Наши – не свети. Подари ему «однушку» в Москве от себя лично. Мол, хочешь его повязать благодарностью, как перспективного «бизюка». Ну, ты же умный, сам придумаешь. За мной не заржавеет.

– Вернешь половину за подарок. Все же это единственный отпрыск нашей семьи.

– Ну, ты не можешь быть в этом уверен, – засмеялся Лари, припомнив, каким лихим ловеласом приехал Гия в Москву из грузинской деревни, как ахал при виде красоток, которых тогда в Москве было просто немеряно, еще весь мир их не разобрал по странам и модельным агентствам.

Так, смеясь, они и поднялись на скамейке вместе в беседку. И разошлись по делам.

Отец Насти Олег Иванович в этот момент проснулся в постели один. Подушка рядом пахла потом и сладкими духами «Эйдол». Понюхав ее, Олег улыбнулся от счастья. Из его мыслей о себе пропало отчество после имени с тех пор, как он женился на молодой.