), но понимал, что будет что-то интересное. В этот момент желание цепляться за работу любой ценой нивелировалось в нем желанием делать так, как хочется, и будь что будет, что было именно тем, на что рассчитывал Моржович.

– Заходите, Антон, заходите! – неумело подражая Паворотти, с которым его роднили только 2 факта – вес и то, что Моржович знал о Паворотти ровно столько же, сколько тенор о нем, пропел Моржович, выражая не меньше дружелюбия, чем мороженщик в холодную погоду. – Присаживайтесь, и начнем.

При этих словах Елена поспешила надеть на себя несколько более дружелюбную улыбку, а Лев просто повернул голову в его сторону. Улыбаться он не умел. У Антона же начало создаваться впечатление, что он заходит в некий капкан, которое особенно усиливалось от того, что ему предлагали сесть в центр треугольника, который образовывали остальные корпоративные персонажи. Но он был молод, полон сил и уверенности в себе, поэтому смело шагнул в логово интриг.

в которой происходит типичное совещание

Антон расположился на старом кожаном диване, издававшем скрип, сравнимый, разве что со звуком новых тормозов грузового поезда, который его владелец, сидевший напротив и достоверно знавший о железнодорожных талантах его мебели, все же не решался выбросить ввиду привычки. Впрочем, «расположился» – это не совсем то слово, которое могло бы охарактеризовать размещение Антона. Будучи воспитанным юношей, первый раз очутившимся в большом начальственном кабинете, он чувствовал себя здесь на птичьих правах, и поэтому он воспользовался диваном во многом как насестом – большая часть его ног была в воздухе, спина настолько сильно опасалась касания со спинкой, что, казалось, по ней проходит электрический ток, а его базис касался дивана буквально третью своей площади.

Конец ознакомительного фрагмента.