Эта характеристика К.П. Победоносцева может быть расширена до алдановской оценки политиеского строя Российской империи в целом. Алданов, как большинство русских мыслителей и политиков-либералов, возглавивших Февральскую революцию, считал необходимым провести в стране коренные реформы, кторые избавили бы ее от рудиментов феодального прошлого, мешающих превращению России в великую индустриальную державу западноевропейского типа. В историческом плане одними из самых интересных в «Армагедоне» являются страницы, посвященные личности Ленина. Алданов первым из писателей-современников дал портретную характеристику главного вождя и вдохновителя Русской революции. Характеристика эта, выдержанная не в апологетических, а жестко критических тонах, звучит как весьма нелицеприятная. Эта часть книги, скорее всего, и послужила основным поводом для ее конфискации советскими властями Петрограда. Вот какой образ Ильича рисовал молодой Алданов своим читателям:
Образцом любви к людям не является и наш современный Кампанелла, генерал Дитятин русской революции145, так хорошо сочетающий пугачёвский марксизм с самодурством симбирского помещика и русское примитивное лукавство с фанатизмом протопопа Аввакума.
<…>
Определяющая черта большевистской идеологиеи – примитивность. Г. Ленин, несомненно, очень выдающийся человек, но он примитивен, как протопоп Аввакум, которого сильно напоминает и первобытностью своего полемического темперамента: «Ни ритор, ни философ, дидаскальства и логофетства не искусен, простец человек и зело исполнен неведения». Напоминает он протопопа и своей ненавистью к противнику, глубоким презрением к чужой мысли (недаром он написал когда-то прелестную книгу против всех философов146), – черта гения в одном случае, черта варвара в ста других. В политическом обиходе г. Ленина весь словарь аввакумовских ругательств, разумеется, несколько модернизированный. Но «буржуазная сволочь», «презренные дурачки» и «звери капитализма» значат, вероятно, то же самое, что «алгмей», «косая собака» или «антихристов шиш».
В частности, своих противников из лагеря социалистов г. Ленин всегда ненавидел больше, чем служителей самодержавного строя.
Надо отдать справедливость лидеру большевиков: он не церемонится и со своей братией, когда последняя осмеливается выходить из-под ферулы учителя. Неподражаема его гневная статья147 о г. Зиновьеве, испытавшем мучительные минуты колебания перед вооруженным выступлением 25 октября. Совершенно так же честил Аввакум ученика, который как-то пошел против его воли: «Не помышляй себе того, дурак, еже от Бога тебя, кроме покаяние, помеловану быти… Да приидет на тя месть Каинова, и Исавового, и Саулова, да пожрет тебя огнь што содомян, аще не сазришь душит своей треокоянной! Кайся, трехглавый змий, кайся, собака дура!» Аввакумова ученик, как и г. Зиновьев, действительно немедленно покаялся.
<…>
Протопоп царя Алексея Михайловича тоже не жаловал буржуазию: «любил вино и мед пить, и жареные лебеди, и гуси и рафленые куры: Вот тебе в то место жару в горло, губитель души своей окаянной… Плюнул бы ему в рожу-то и в брюхо-то толстое ногою». Весьма вероятно, что Аввакум стоял бы теперь за додушение буржуазии и за отправку капиталистов «на шесть месяцев в рудники».
Зато в отношении свободы слова протопоп был, при всей своей ненависти к латынникам, много либеральнее г. Ленина.
<…>
Гражданин, примыкавший когда-то к меньшевикам-интернационалистам, не то к объединенным социал-демократам <…>, убедительно доказывал мне губительность большевистских действий для России, Европы, человечества, свободы, демократии и социализма. Я совершенно с ним соглашался.