Мария всей душой стремилась снова оказаться рядом с матерью, но вместе с тем немного страшилась возвращения, не желая видеть, как выставляет себя напоказ Анна Болейн. Однако, оказавшись в Гринвиче и упав в объятия королевы, Мария поняла, что именно здесь ее место.

Король был достаточно нежен с ней, и она возблагодарила Господа, что не стала ссориться с отцом или критиковать его. Она хотела, чтобы все в ее мире было идеально, совсем как тогда, когда родители еще любили друг друга. Сейчас они усиленно изображали полное единение, исключительно ради дочери. Никому из них, похоже, не хотелось говорить о Великом деле. И Мария почти поверила в возвращение нормального порядка вещей.

Но потом она увидела Анну Болейн, разодетую, как королева, в окружении лебезящих придворных. Пытаясь подавить холодную ярость, Мария демонстративно игнорировала Анну, ну а та словно не замечала принцессу, которая, в свою очередь, старалась не обращать внимания на то, что отец ловит каждое слово любовницы и смотрит на нее с вожделением. И хотя все это вызывало тошноту, Мария пыталась внушить себе, что для нее Ведьмы, как она теперь мысленно называла Анну, просто-напросто не существует.

Император направил в Англию нового посла.

– Его зовут мессир Шапюи, и он утверждает, что получил инструкции отстаивать наши интересы, – сказала Марии мать. – Он адвокат из Савойи и великий ученый. Я чувствую, он станет нам настоящим другом.

Когда Шапюи явился засвидетельствовать свое почтение, королева настояла на том, чтобы Мария присутствовала при встрече. С величайшей учтивостью поцеловав ее руку, посол произнес:

– Миледи принцесса, для меня большая честь встретиться с вами. – У Шапюи было чувственное лицо и добрые глаза. Он, конечно, был уже не слишком молод (лет сорока, по прикидкам Марии), но отличался очарованием и крайней любезностью. – Весь христианский мир наслышан о непоколебимости, благочестии, добродетельности и высокой образованности вашего высочества. И насколько мне известно, подданные вашего отца вас боготворят.

– Благодарю, милорд посол, – зардевшись, ответила Мария.

Шапюи с сочувствием посмотрел на нее:

– Я слышал, ваше высочество и королева, ваша мать, переживают нелегкие времена, однако хочу вас заверить, что сделаю все, разумеется в пределах своих скромных возможностей, чтобы помочь вам обеим.

– Премного благодарна, мессир, – с теплотой в голосе отозвалась Мария. – Каждый, кто поддерживает мою мать, является мне другом. Я никогда не признаю другой королевы, кроме нее.

– Смелые слова, миледи принцесса, – похвалил ее посол.

– Вы должны знать, что за мессиром Шапюи следят, – сказала Екатерина. – Он не может навещать меня так свободно, как ему хотелось бы. Увы, король опасается, что я стану подстрекать мессира Шапюи, чтобы тот уговорил императора начать войну. Но я никогда так не поступлю!

Мария была ошарашена. Так вот, значит, до чего все дошло! Кто-то лил яд в уши отца, и она точно знала, кто именно.

– Однако я сделаю все возможное, чтобы доставлять сообщения вашему величеству, – заверил королеву Шапюи.

Когда посол ушел, у Марии сразу отлегло от сердца. Наконец-то рядом с ней появился стойкий и надежный человек, способный отстаивать их с матерью интересы. Император сделал правильный выбор. Итак, они нашли своего защитника.

Был сочельник. Мария вместе с родителями смотрела, как святочное бревно вносят в главный зал и кладут в очаг, чтобы сжечь за время празднований. Вокруг царило веселье, однако отец был явно не в духе. Анна Болейн уехала на Рождество домой, а папа римский продолжал отмалчиваться.