Вскоре началась череда странных событий, о которых стоит вам знать. Я не могу связать их воедино и тем более объяснить их, но они испугали нас всех. Началось все, во всяком случае мы оказались непосредственно втянуты в события, со смерти Беатрис, португальской принцессы, первой жены Адольфа де Равенштейна. Случилось это в 1462 году. Сеньор де Равенштейн, как обычно, находился с герцогом Филиппом, а Беатрис с сыном (маленькая дочь к этому времени уже скончалась) была в их доме в Брюгге. Смерть наступила мгновенно, причем при таких обстоятельствах, что никто не сомневался – она была отравлена. Адольф поспешил домой, приехала в Брюгге и герцогиня Изабелла, родная тетка усопшей, собрались и другие близкие, чтобы поддержать несчастного супруга. Все недоумевали: кому была нужна смерть жизнерадостной, слегка эксцентричной и самовольной португалки? У себя дома она уже не представляла никакой политической угрозы, там к тому времени прочно обосновался ее кузен, король Альфонсу V (его родная сестра – ваша бабка Элеонора, мать Максимилиана), и даже обзавелся наследником, нынешнем королем Жуаном II. В интригах бургундского двора она не участвовала, словом, ее насильственная смерть нам всем показалась загадкой, тем более что ее убийцу так и не нашли.

Правда, уже после ее смерти выяснилось, что мы далеко не все о ней знали. Оказалось, что, находясь вне двора, она вела странную жизнь. Эта любительница ярких и роскошных нарядов, одетая всегда по-королевски, как и подобало ей по рангу, шумная и эмоциональная, веселая и вызывающая, всегда бывшая центром внимания, считавшаяся многими легкомысленной и пустой, вела и другую, тайную жизнь: носила на теле власяницу, надетую прямо на голое тело, проводила ночи напролет в молитвах, питалась водой и хлебом и в отсутствие мужа спала на соломенной подстилке. По Брюгге поползли слухи о существовании какой-то загадочной секты, члены которой принадлежат к высшему обществу, занимаются самоистязанием, а потом убивают друг друга. Удивительно, как быстро возникают и распространяются такие глупости, как легко они обрастают подробностями, увязывают все концы с концами и принимают форму истины. Тайна здесь, конечно, была, но понять мы ее так и не смогли. Обсуждая детали этого дела, мы обратили внимание на то, что похожим образом погибли и братья Беатрис.

Ее отец, Педро, герцог Коимбры, был выдающимся политиком. Хотя начать, наверное, надо было бы с его отца, Жуана I. Молине вам о нем не рассказывал? Вот удивительно, он любит героические истории. Тем более что Жуан происходит из Бургундской династии, изучением которой так увлекается наш поэт, хотя и боковой ветви. К тому же он ваш прапрадед, причем дважды, с обеих сторон, – и материнской, и отцовской. Внебрачный сын португальского короля, он сумел привлечь на свою сторону кортесов и стать у власти. Этому предшествовали, как водится в тех южных странах, кровавые события: борьба с невесткой, племянником, оппозицией внутри страны и внешними противниками, кастильскими войсками, за которыми стояла Франция. Когда, наконец, все они были разбиты, началось мирное обустраивание страны. Жуан прославился как мудрый, образованный и гуманный король, не зря его называли Добрым, а иногда и Великим. Он был Великим магистром Ависского ордена, осадил и захватил Сеуту на африканском побережье, обеспечив своим кораблям беспрепятственный проход вдоль южной границы Средиземного моря, еще и потребовав от Папы Римского признания этого поступка новым Крестовым походом.

Но главным его успехом, по моему мнению, являлся его брак. Ваша прапрабабка Филиппа Ланкастерская была дочерью знаменитого Джона Гонта, сына английского короля Эдуарда III. Кстати, он родился в Генте, отсюда и его прозвище, его мать была графиней Эно, Голландии и Зеландии. От этого Гонта пошли все Ланкастеры. И что удивительно, и нынешний король Генрих VII Тюдор тоже его потомок, только от внебрачной связи. Филиппа была превосходно образована, свободно читала на латыни и греческом, прекрасно знала поэзию, была не только умна, но и деятельна. Вопреки португальской традиции того времени, она активно вмешивалась в политику, причем не только внутреннюю, но и английскую, и общеевропейскую. Величие ее супруга Жуана во многом основано и на ее деяниях.