Работа кипела до заката. Уставшие, но довольные бонды устремились домой, подгоняя рабов. Их было не много, только самые обеспеченные земледельцы могли себе позволить содержать безмолвные орудия, даже несмотря на благоприятный климат северного Рокоса. Хельги медленно поволок мотыги домой. Правда уже у самой ограды деревни вспомнил, с чего начался день и свернул к старейшине.

– Кого это вечер несёт? – возмущенный голос доносился из дома, едва сын Хведрунга постучал. Дверь резко открылась. – А, Хельги. Какими судьбами?

– Мне нужна помощь с…

– Девицей! – договорил за него Сигурт.

– Она говорит на незнакомом мне языке, – робко, не зная, как отреагирует старейшина, произнёс Хельги.

– Не мудрено, – чёрство сказал он и схватил трость. – Идём! Проверим. Выведем варвара на чистую воду.

Хельги хотел возразить, но сдержался. Сил к вечеру осталось не так много. Старейшина, предвкушая разговор, быстро пересёк улицу. Они прошли в сени, Хельги зажёг лампаду и, освещая путь, устремился вперёд. Дочери Сидвид нигде не было.

– Сбежала, значит, ведьма! – дивясь, выкрикнул Сигурт и тут же услышал шиканье в свою сторону.

Оказалось, девица забралась на печку, где ещё было тепло, и дремала. Однако приход старика нарушил уединение. Она свела брови и внимательно следила сверху за незнакомцем. Сигурт опустился на стул и выпрямил больную ногу.

– Сигурт, сын Харека! – представился он и указал себе в грудь, а затем направил жест на девицу.

Девушка переводила подозрительный и жесткий взгляд с Сигурта на Хельги и обратно. Затем она что-то гневно закричала. Хельги показалось, она произнесла всего пару предложений, не больше.

– Неожиданно! Как чисто она говорит! – старейшина был поражён и замешкался. – Что-то в вас сломалось, друг мой! – он обратился к сыну Хведрунга с укором. – Отец Хрёдерик будет совсем не рад, что вы пропускаете его еженедельные проповеди.

– Совсем нет…

– Времени? Действительно теперь у вас забот прибавилось, – продолжал упрекать Сигурт. Послышалось ещё одно шиканье. – Этот язык именуют штирским. А ещё языком церкви, хоть он и пришёл с востока, так что я ещё до конца не уверен… Стоит ли нам именовать её варваром или нет. Возможно, отец Хрёдерик сможет пролить больше света, заодно побываете на проповеди. Точно не будет лишним…

Старейшина поднялся и скрылся в соседней комнате. Затем скрипнула входная дверь.

– Нужно будет придумать тебе имя, – грустно сказал Хельги. – А то как-то неудобно. Слезай!

Приказной тон она восприняла в штыки и снова зашипела.

– Будет тебе…

Хельги отмахнулся и стал отпирать большой сундук. Перебрав всю женскую одежду, оставшуюся от матери, он вытащил хорошие вещи и аккуратно положил на кровать дочери Сидвид. Уговаривать её не было смысла. За то время, что сын Хведрунга провёл рядом, становился понятен своенравный нрав девушки.

И действительно, как только он занялся делами, незнакомка слезла с печи и робко подошла к вещам. Стала их осматривать, нюхать и всячески тормошить.

Вечер оказался скоротечным. Они поели и легли спать. Хотя Хельги ещё долгое время слышал шуршание в соседней комнате.

***

Прошло несколько дней, которые дочь Сидвид снова провела в четырёх стенах. Но это утро было иным. Хельги внял совету старейшины и собирался все же посетить утреннюю проповедь отца Хрёдерика.

Растормошить девицу оказалось тем ещё испытанием, так что Хельги, предвидя сложности, начал заранее. Требовалось ещё как-то вытащить её из дома.