Глядя в темноту спальни, Витольд, вдруг, вспомнил Нордию…. Пять лет она считалась его женой, пять самых счастливых для него лет! В те времена, он еще посещал Землю. В одной из своих вылазок, он случайно встретил ЕЕ, шестнадцатилетнюю девушку, которая шла за водой, с тяжелым коромыслом на хрупких девичьих плечах. Она была младшей, любимой дочерью русского барина, богатого, сильного и справедливого человека…. Глаза Витольда загорелись – он, словно бы, попал в тот летний день, когда, в первый, и последний раз в жизни, влюбился, едва только взглянул в ее удивительные зеленые глаза! Прелестное юное лицо, темные брови, полные губы и упругая девичья грудь…. Девушка не успела ничего понять, как он, ослепленный вспыхнувшим чувством, перенес ее на станцию. Она не принимала от него ни еды, ни подарков, отказываясь от общения. Тогда он сходил по ней с ума! И только через долгих полгода, он сумел хитростью и силой овладеть ее девственным телом. Нордия оказалась для него восхитительной, безумно желанной и сладкой. Бесчестно обойдясь с ней, он решил, что сломил ее волю – женщина стала замкнутой, отрешенной и печальной, словно, неживой….

Из ее изумрудных глаз исчезла радость, которая, при встрече, так поразила его. Он женился на ней, триумфально отметив свою свадьбу. Он совершил с ней грандиозное свадебное путешествие по лучшим городам Земли, и долгий отдых на берегах теплых тропических морей. Каждую ночь она принадлежала ему, доставляя безумное наслаждение его плоти. Он торжествовал, не понимая, что сам привязал себя к ней, словно дворовую собачку! А она, так и осталась свободной, безмолвно переносившей страдания от физической близости с ним. Она научилась терпеть и ждать, вынашивая планы побега из своего заточения. И в один прекрасный момент, Нордия исчезла, воспользовавшись помощью его подручного, Максвелла. Витольд до сих пор, так и не знал, что было тогда между ними, но его жена вернулась на Землю! Этот факт породил в нем бешеную ненависть к своему помощнику. Причем, буря негодования, с годами, стала охватывать его еще сильнее. Нордия многому научилась в замужестве, наблюдая и запоминая. Вернувшись на Землю, она сумела обезопасить себя и своих родных – сколько он не искал ее потом, но найти так и не смог!

На мониторе появляются четкие символы, и Витольд с трудом отвлекается от сокровенных воспоминаний. Приборы регистрировали пополнение дыхательной смеси в двукратном количестве. Теперь у станции появился запас прочности. Витольд кривится в самодовольной ухмылке. Максвелл знает, что над его головой сгущаются тучи, и старается выровнять ситуацию. Властелин несколько успокаивается и готов предаться лирике. Поэтому, облачившись в роскошный халат, он, миновав анфиладу переходов, оказался в своем любимом, сокровенном месте. Здесь он, действительно, мог по-настоящему расслабиться, и получить мощный заряд энергии для своего существования. Он глянул в электронный опознаватель, и непрозрачные двери тотчас же открылись, пропуская его. За ними следовали другие. Минуя входную камеру, Витольд входит в полутемный зал, заполненный неподвижными темными фигурами. И в тот же момент, огромный свод потолка озаряется нежным, розовато голубым светом. Грань розового и голубого освещает уникальную коллекцию. Пятьдесят красивейших женщин мира находились в этом уникальном паноптикуме. Семь столетий он формировал гармоничную ретроспективу из прихотливого сочетания представительниц прекрасного пола. Он существовал по принципу – если женщина приедалась, то ее место было здесь! Его бионические мастера бальзамирования, создавали истинные шедевры. Причем, на каждый разрез для выгрузки внутренних органов, накладывался специальный светящийся состав, делающий все швы ярко красными шрамами, покрывающими бальзамированное тело. Единственное, что менялось, были глаза. Вместо них применялись драгоценные камни, точная цветовая копия глаз их обладательницы. У Витольда был свой, отработанный веками, маршрут движения в этом неповторимом месте. Он всегда отдавал должное своему вкусу – обитательницы паноптикума выглядели живыми, их волосы и глаза причудливо блистали, озаренные особым качеством освещения. И только люминесцентные швы на их телах и лбах, олицетворяли саму бренность бытия. Женщины всех расовых принадлежностей, с любым оттенком кожи – начиная сливочно-белой, и заканчивая темно шоколадной, стояли поодиночке и группами. Аккуратные и высокие, хрупкие и физически развитые, они радовали глаз причудливой изысканностью поз…. Витольд беседовал с каждой, с упоением купаясь в своих философских талантах. И только одна, небольшая деталь, несколько омрачала его торжественно-лирический настрой.