В поисках новых форм на стыке документального и игрового кино самый яркий представитель «новой волны» использовал самые причудливые метафоры. Например, анальное изнасилование для него было аналогом презренного общества потребления. Таким образом, Годар, по мнению теоретиков, возводил свой интерес к анусу в забавный ранг критики социальной теории.

Личные мотивы в «Двух или трех вещах» Жан-Люк старательно скрывал. Но в закадровых комментариях он расписывался в своей неспособности уговорить звезду фильма Марину Влади выйти за него замуж: «Раз уж каждое событие изменяет мою обычную жизнь и раз я бесконечно терплю крах в попытке наладить общение… понимать, любить, влюблять в себя…»

Столь необычным, публичным объяснением в любви Марина была смущена, поскольку сама испытывала к Жан-Люку не более чем дружеские чувства.

Правда, в их отношениях однажды возник один пикантный эпизод, который Влади восприняла как неудачную попытку вечного экспериментатора Годара смешать коктейль из несовместимых ингредиентов – реалий жизни и иллюзии кино. Во время просмотра удивительного фильма Сергея Параджанова «Тени забытых предков» (во французском прокате – «Огненные кони») Годар, сидя рядом с Мариной, вдруг нежно поцеловал ее в плечо. Она поняла этот жест как всплеск эмоций, вызванных чувственными кадрами параджановской картины.

Однако несколько недель спустя Жан-Люк Годар в упор спросил Влади: «Ты хочешь выйти за меня замуж? Только ничего не решай сразу. Я буду ждать ответа после твоего возвращения с каникул. Хорошо?» И, помешкав, вручил потенциальной невесте – нет, не тривиальное обручальное кольцо, – это было бы слишком банально. Подарком стала небольшая картина Пикассо.

– Спасибо, Жан-Люк, – улыбнулась Марина. – Я тебя ужасно люблю. Ты – замечательный друг, я счастлива с тобой работать, но ты знаешь, что у меня уже есть спутник жизни и что в любом случае я буду относиться к тебе как к брату.

С тех пор Годар не обращался к Влади ни с творческими, ни с сердечными, ни с какими-либо иными предложениями. К тому же после незадавшейся помолвки между ними возникли серьезные разногласия (заочные) по «национальному вопросу». Марину покоробили некоторые публичные высказывания Годара, в частности: «Мой дед не был антисионистом, но был ярым антисемитом. Я так же горячо выступаю против сионизма, как мой дед в свое время выступал против евреев». Влади же еще со времен нацистской оккупации оставалась яростной ненавистницей антисемитов и любых шовинистических проявлений.

Будучи натурой деятельной и самостоятельной, Марина всегда стремилась быть в эпицентре общественной жизни: после итальянских демонстраций и митингов, в конце 1950-х уже на родине участвовала в акциях против войны в Алжире. Вместе с сестрами заботилась о беженцах и прятала оружие повстанцев в своем доме. Потом она протестовала против напалмовых атак американской авиации на беззащитных вьетнамцев…

Так сложилось, что Марина, хотя и являлась самой младшей из сестер Поляковых, с юных лет всегда, будучи прирожденным лидером, верховодила. Стремясь не отставать от старших, ей удавалось достичь большего по сравнению с ними. Но тем не менее мнения и советы сестер неизменно оставались для нее определяющими, самыми главными оценками.

Дочери Поляковых всегда старались держаться вместе, привыкли опираться друг на друга. Девичьи радости и творческие удачи каждой из сестер неизменно становились общими семейными победами. Ведь не случайно общей заглавной буквой псевдонимов сестер – Влади, Версуа, Варен, Валье – была латинская «V», то есть «Victoria» – «Победа»!