– Как тебя зовут?

Парень бросил в мою сторону внимательный взгляд и придвинулся ближе:

– Вадим.

От его взгляда мне стало не по себе. Чтобы скрыть смущение, я достала из кармана куртки маленькое круглое зеркальце и стала прихорашиваться. Некоторое время он молча наблюдал за мной, а затем спросил:

– Скажи, можно верить твоей бабушке?

– Что ты имеешь в виду? – в свою очередь, поинтересовалась я, не отрывая взгляд от зеркальца.

– Правда ли, что ты пользуешься большой популярностью в своём городе?

Повернувшись к Вадиму, я обнаружила на его лице насмешливую улыбку.

– А правда ли, что ты имеешь большой успех в деревне? – произнесла я, тщательно скопировав интонацию Синеглазого.

– Поговорив о тебе! – раздражённо ответил он, сразу перестав улыбаться.

– Почему обо мне? Лучше о тебе! – снова передразнила его я.

Но, вероятно, такая перспектива чем-то не устраивала Вадима. Немного выждав, я поднялась с земли и, сунув зеркальце в карман, стала карабкаться наверх. Подниматься по склону оврага было гораздо труднее, чем спускаться. Поэтому, когда Синеглазый обогнал меня и предложил мне руку, я с благодарностью приняла его помощь. Через несколько минут мы уже стояли рядом на краю обрыва. Вокруг по-прежнему было тихо. Вспомнив о силуэте человека на фоне неба, я поинтересовалась у своего спутника:

– А где остальные?

– Ходят где-то, – явно думая о чём-то другом, неопределённо ответил Вадим.

– Чем ты сегодня будешь заниматься? – спросил он секунду спустя.

– Не знаю, видно будет.

Мы двинулись на поиски своих вёдер, причём я заметила, что Синеглазый немного прихрамывал. Всё-таки, наше приключение с оврагом не прошло для него бесследно. Вскоре мне предстояло сделать ещё одно открытие. Случайно опустив глаза, я увидела, что мы с Вадимом до сих пор ещё держимся за руки и поспешила освободить ладонь.

Наши вёдра стояли на том самом месте, где мы их оставили. Прежде, чем я успела приблизиться к ним, парень опередил меня и захватил оба ведра. Поэтому, когда мы вышли на просёлочную дорогу, я стала собирать растущие вдоль обочины ромашки и гадать на них:

– Любит – не любит, плюнет – поцелует, к сердцу прижмёт – к чёрту пошлёт. Любит – не любит…

Вышло – «к сердцу прижмёт».

– Кто этот счастливчик? – улыбнувшись, осведомился Вадим.

– А ты как думаешь? – я кокетливо прищурилась.

Но оказалось, что Синеглазый умел кокетничать не хуже меня:

– Мало ли что я могу думать! Чужая душа – потёмки.

– Подумай, подумай! Ты же такой проницательный! – не удержавшись, съязвила я.

Второй цветок, ради развлечения, я решила загадать на Чижевского, который первый пришёл мне на ум. Получилось – «к чёрту пошлёт». Растерев сердцевину цветка между пальцами, я обиженно пробормотала:

– Ничего, Юра, мы с тобой ещё поквитаемся!

– Если ты имеешь в виду Чижевского, то не советую с ним связываться, – неожиданно подал голос Вадим, о котором в пылу раздражения я совсем забыла.

Его замечание навеяло на меня воспоминания о вчерашнем вечере и передо мной, как в калейдоскопе, промелькнули лица присутствовавших там людей, в том числе, и моего соседа.

– Что за человек этот Димка? – задумчиво произнесла я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Однако Вадим решил, что мой вопрос адресован именно ему.

– Не удивительно, что ты им интересуешься.

Затем, немного помолчав, он продолжил:

– Парень он тихий, скромный. Девочками не увлекается, не в пример мне. Но, думаю, если кого полюбит, то надолго.

Я украдкой покосилась на Синеглазого, так как мне почудилась в его тоне насмешка, но парень упорно смотрел в сторону.

– Таким образом, имеет только две отрицательные черты: замкнутость и молчаливость, – подвёл итог Вадим.