На большом велюровом черном кресле в огромном зале сидит трепет перед членами Правления нашего банка. Когда оказываюсь в их кабинетах, мои ладони мгновенно становятся влажными, а голос перестает слушаться, превращаясь в овечье блеянье.

Боюсь опоздать на работу, проходить тесты на IQ, затопить соседей из-за прорвавшей трубы, не чувствовать землю под ногами на глубине моря, уронить телефон в унитаз, забыть рабочий пропуск. Меня охватывает паника при мыслях о болезнях Альцгеймера и Паркинсона, а также о количестве родинок на моем теле (а вдруг они мутируют в злокачественные). Кошмар, который преследует вот уже десять лет работы – совершить ошибку в расчетах, из-за которой переплатят работникам, а мне придется возвращать огромные деньги, оставаясь в трудовом рабстве до самой смерти.

Наверное, я неплохо справилась бы с книгами в жанре ужасов, потому что в этом направлении моя фантазия разгоняется за доли секунды.

Сделала себе какао, бросила в него щепотку соли и кусочек сахара. Да, я так люблю. В два глотка осушила бокал. И направилась к небожительнице на пятьдесят пятый этаж офиса. Хоть сделаю фотку с потрясающим видом на город.

Перед дверью в кабинет набираю побольше воздуха в легкие и на пару минут принимаю позу супермена. Ноги расставлены шире плеч, руки упираются в талию, голова гордо поднята. Я читала, что такое упражнение придает уверенности и посылает соответствующие сигналы в мозг. Видок, наверное, странный, учитывая, что я в строгой юбке и на каблуках. Стучу в дверь, а потом тяну за ручку. Вот тебе на – заперто. Ну, начальство не опаздывает – начальство задерживается. Жду.

Проходит полчаса, потом час. Наша весьма «пунктуальная» Вячеслава подходит к кабинету только в начале десятого со словами: «А что у нас назначена встреча? Я всё никак не привыкну к ужасно неудобному матрасу в моей квартире». Третье опоздание за месяц. Опоздала она, а в панике я.

Ты ж, наша принцесса на горошине… пятидесятилетняя. Что ж, Кощеюшка всё правильно сделал, что не пришёл.

В «царстве» пучеглазой правительницы на полу хороший темно-синий ковёр с густым ворсом, плазма на стене, три кожаных кресла возле круглого столика для совещаний и о, моя пре-е-елесть, – кофемашина на маленьком столике у окна. Но главное, конечно, сногсшибательный вид на город. Представляю, как здесь красиво вечером, когда улицы и здания загораются тысячами огней. Такой контраст с нашим подземельем кадровых мышей. Но сколько же сменилось восседающих на этом троне.

Пока сижу напротив невыспавшейся госпожи из Цинцинатти, в её кабинет, как змей, просовывает одну лишь голову руководитель информационной безопасности. Тот самый, который точит на меня зуб. Прищуривается, глядя на меня, Славка его ещё не заметила. И мне кажется, что вот-вот они вдвоем заговорят на парселтанге3, высовывая свои длинные раздвоенные языки и гадко шипя.

Но враг, хитро улыбаясь, говорит, что зайдет к Славке позже.

Кто чем ощущает страх, а я спиной и затылком. Прямо колет и холодеет. Выходя из кабинета после встречи, хочется обернуться, чтобы защититься от угрозы. Знаю, он поблизости. И, возможно, пойдет сейчас ябедничать Вячеславе.

Половина сумасшедшего дня проходит в такой гонке, что я даже жалею, что наступил обед. Стас написал, что его срочно вызвали в офис – наша встреча в кафе отменяется. Беру круассан с курицей в офисном кафетерии и запретный кусок морковного торта. Почему запретный? Нет, мы не выращиваем травку в офисе и не добавляем её в выпечку, это вам не Амстердам. Просто испытываю стыд за сладкое.

Для меня, как гурмана и любительницы готовить, настоящее сокрушение – муж, любимое блюдо которого семечки. Серьезно, он готов на них протянуть хоть целую неделю. Торты на дух не переносит, мясо ест через раз. И вообще, говорит, что было бы здорово всем перейти на питательные тюбики, как у космонавтов. По этой причине мои сладкие шедевры оказываются либо в офисной кухне, либо на столе у родителей. Поглощать вредные углеводы в присутствии Стаса мне стыдно. Ем десерты, пока он не видит.