– Пора выдвигаться парни, – Матвей взялся собирать рюкзак, – приняли нас хорошо, но дома нас уже заждались, переживают. Не будем злоупотреблять гостеприимством. Да и дело к Никанору есть: местный начстанции Василий просил письмо передать. Дело, говорит, срочное.

Группа нехотя зашевелилась, – ночью хорошо «погудели» с ребятами Богдана и сейчас каждый хотел еще хоть немного поваляться перед дорогой и отсрочить момент отхода со станции. Приключений всем уже хватало, поэтому решено было ехать на дрезине, которую любезно предложил Василий.

– Здравствуйте! – раздался негромкий голос и в палатку вошел молодой высокий юноша, видно было, что компания сталкеров его немного смущала.

– Скажите, а Матвей здесь? – робко спросил он и покраснел, обводя смущенным взглядом присутствующих.

– Я Матвей – ответил старший группы и протянул руку.

– Хорошо, что я успел, – обрадовался гость, вцепившись обеими руками в руку Матвея, – а то батя был бы не доволен. Я Елисей, сын Богдана… Богдана Алексеевича. Отец просил Вас зайти перед уходом.

– Как он себя чувствует? – поинтересовался Матвей.

– Спасибо, намного лучше. Говорят, если бы не Вы… – парень запнулся, и опустил взгляд.

– Пойдем Елисей, дорогу покажешь – улыбнулся в ответ сталкер. И молодые люди вышли из палатки.

Матвей был одним из самых юных сталкеров у себя на станции, но в свои двадцать три года уже сумел стать старшим группы. Его звено никогда не возвращалось из походов с пустыми руками, он многое успел повидать на поверхности, но в таких передрягах, какая была в парке, еще не бывал. Эти повышенное внимание и интерес смущали и раздражали его. Однако он и сам хотел повидать Богдана перед уходом, поэтому был рад, что все так удачно обернулось.

Елисей провел Матвея до двери одного из технических помещений, и пригласил зайти внутрь.

В довольно просторной комнате было уютно. Матвей сразу заприметил вещи и разные безделушки, подобные тем, которые он сам часто приносил из своих походов. Все было как дома. За занавеской, которая отделяла часть комнаты, суетилась пожилая, но еще очень красивая женщина, а на кровати в углу лежал человек.

Хоть Матвей и не видел до этого лицо Богдана (в парке его скрывала защитная маска), однако сомнений не было, что это был он. Вглядываясь в лежащую фигуру, Матвей поймал себя на мысли, что именно таким его себе и представлял. Угловатое, небритое лицо, суровый взгляд, глубокие морщины, словно карта всех дорог, по которым он прошел.

– Ну заходи, чего замер на пороге? – сиплым голосом позвал Богдан. – Как-то не задалось у нас с тобой знакомство, ты уж зла не держи – продолжил он, – теперь в этом доме для тебя всегда двери открыты.

– Спасибо! – ответил Матвей, – без обид, сами чужаков не любим, время нынче такое, неспокойное. Только вот все думаю: чего ты сразу собак-то не выпустил, глядишь целее бы были?

– Да рации – барахло, чуть от подземки отойдешь, не работают уже. – посетовал Богдан пытаясь сесть. – Слухи ходят, что на «Звездной», что-то неладное. Мы в этот день на разведку ходили, но далеко зайти не удалось. Зима, темнеет рано. Только дым странный видели, подозрительно это, ведь там уже как три года никого нет… – Богдан понизил голос до шепота, и продолжил, – а еще, говорят, Директор объявился. Я не верю, конечно, но всякое может быть. Вы там поаккуратнее, от коммуняк всегда одни только проблемы были… И еще… – Хотел было продолжить он, но дверь распахнулась и в комнату ворвалась молодая девушка.

– Я же говорила, говорила, а ты не слушал, ты никогда меня не слушаешь, ну хоть не меня, хоть маму послушай! – девушка всплеснула руками и посмотрела в сторону занавески. Она так нервничала, что сама не знала плакать ей или злиться. – В этот раз все обошлось, а если бы нет, что тогда, что?.. – почти кричала она, глядя на отца.