А более опытный коллега слева сделал кокошникам знак рукой.

– Госпожа, позвольте по нашей традиции приветствовать вас хлебом и солью.

Он поклонился, насколько мог, и, разгибаясь, успел шепнуть:

– Какая «мадемуазель», Лёня, ты не в Мулен Руж.

Кокошники, так перестарались в улыбке, что захотелось сплюнуть.

Женщина отломила маленький кусочек краюхи, макнула в соль и поднесла собаке.

– Будешь?

Та, не понюхав, отвела морду.

– Тогда я, – изумрудная красавица сунула хлеб в рот, и он исчез там без жевания и глотка.

Дирижер махнул палочкой, оркестр заиграл… нет, не марш, против всех ожиданий, а известную песенку Олега Митяева «Как хорошо, что все мы здесь сегодня собрались».

Странное дело, показавшаяся неуместной и даже – успел подумать «центральный» – похожей на хулиганскую выходку, песня «легла» на медь, обрела чуть медленную торжественность и приятную звучность, сопровождаемую низким пу-пу геликона.

Женщина и собака – самка, теперь стало видно – повернулись к оркестру и, судя по выражениям, обеим понравилось.

Сыграли один куплет.

– Имею честь, – произнесла гостья, как только замолкла музыка, – представить вам наследницу всех капиталов господина Смирнова, она повернула к собаке голову, – поздоровайся, пожалуйста, с господами.

Собака села и подняла правую лапу.

У двоих слова вызвали оцепенение, но опытный от «Торговой» смекнул сразу, подошел первым и нагнувшись рукопожал.

– Искренне признателен за эти счастливые минуты знакомства, – а отходя, снова шепнул: – Не стой, Лёня, как дуб.

– Э, позвольте приветствовать вас… – из-за высокого роста ему пришлось низко нагнуться, чтобы взять лапу – лапа была теплой и равнодушной, – надеюсь, визит вам понравится.

Третий – генеральный директор ОАО «Шилково» – уже суетился сзади.

– От всего огромного коллектива, от себя лично, от… – он сменил согнутую позу, встав на колено, и поцеловал черную шерсть.

– Трезвым когда-то бывает? – риторически спросил «опытный» у «центрального».

Собаке не очень понравилось, она повела носом в сторону «поцелованного», поставила лапу и недовольно взглянула вниз на нее.

До входа в vip-зал было очень недалеко, там ждали, и чтоб отогнать других, на двери с внутренней стороны висела бумажка «Трубу прорвало».

Гостья и собака направились первыми, за ними, разворачиваясь опять по ранжиру, двинулись остальные.

– Мило, мило, – похвалила гостья, ступив несколько шагов в vip-зал, – скатерти мне нравятся, и главное – хорошо отстираны.

«Твари, – произнес про себя генеральный аэропорта, – я ж новые велел постелить».

И обратился к гостье с зелеными мерцающими глазами:

– Чем богаты, как говорится, тем и рады. Извольте с дороги откушать.

– А почему нет?

На левой руке женщины – сколько же это стоит – широкий платиновый браслет с огромными по нему изумрудами, каратов тут в сумме, наверное, двести.

– А вы богаты, господа, – оглядев главный – «избранный» стол, произнесла дама, – стерляжья икра. – Она обратилась к собаке, уже спущенной с поводка: – Это не иранская дребедень, и не из немецких садков – настоящая браконьерская. Тебе, милая, надо попробовать.

Генеральный аэропорта злобно прошептал метрдотелю:

– Ты за скатерти ответишь.

– Новые, у меня чеки из магазина.

– Это ты мне, – он едва подавил пытавшийся вырваться голос, – мне рассказываешь про чеки?

Самке-ротвейлер уже поднесли густо намазанный бутерброд, та, осторожно понюхав, взяла половину в рот, подержала, и отправила весь целиком.

– Кушает, – умилительно произнесло несколько голосов.

Даме наливали «Бордо».

– А, это жареные бараньи яички? Всем рекомендую, господа. В Киргизии забили целое стадо, сами-то они что едят, кроме лепешек?