После двадцати с лишним суток пути эшелон, в котором ехал Маресьев с новыми товарищами, благополучно прибыл в Хабаровск. В столице дальневосточного края добровольцам дали два дня отдыха, отвели в баню. И снова в дорогу, теперь уже по реке. Впереди нашего героя ждала романтика неизведанного…

Все выше, и выше, и выше

Стремим мы полет наших птиц,

И в каждом пропеллере дышит

Спокойствие наших границ.

Авиамарш. Слова П. Д. Германа. 1921 год

Пароход под названием «Клара Цеткин», щедро выплеснув своими пузатыми бортами крутые свинцовые волны на берег, пришвартовался к большому дощатому пирсу. Тут же с судна по трапу длинной змейкой начали сходить пассажиры с котомками, узлами, деревянными чемоданами. Берег, заставленный множеством больших и маленьких ящиков, поддонами с кирпичом, цементом, штабелями бревен и бочек, заполнили парни и девушки в фуфайках, куртках, шинелях… Людское половодье забурлило, взволновалось.

Маресьев, как и его попутчики, с интересом рассматривал окрестности. Неподалеку от берега, где еще недавно находилось нанайское стойбище Дзёмги, теперь виднелись корпуса строящегося авиационного завода и длинные коробки деревянных бараков. Неожиданно с высоты сложенных горой ящиков донесся громкий голос:

– Комсомольцы! Не каждому дано совершить в жизни дело, остающееся в веках. Вам дано это счастье: вы оденете в гранит обрывистые берега Амура, зальете асфальтом широкие проспекты, построите завод…

Речь с импровизированной трибуны держал сам начальник строительства авиазавода К. Д. Кузнецов. Заканчивая свое пафосное выступление, оратор, вдохнув воздуха, во всю силу выпалил в рупор:

– Уррра!

– Урр-ааа! – дружно подхватили его клич сотни голосов.

И тут же эти голоса запели песню, которая перекатным эхом покатилась по реке и сквозь вековые сосны и кедры:

– Это есть наш последний и решительный бой…

Настрой у всех был боевой, парни и девушки рвались в дело. Большая партия комсомольцев, в составе которой приехал Маресьев на берег Амура, была не первой по счету после начала строительства города. Первая же группа численностью около тысячи человек здесь высадилась 10 мая 1932 года. Непосредственно на «Авиастрой», впоследствии завод № 126, 26 мая того же года прибыло 1839 человек. За два года первостроители сделали немало. Но работы было еще непочатый край. С избытком хватало и трудностей.

Несмотря на то, что новый город заложили примерно на одной широте с Белгородом и Воронежем, климат здесь был отнюдь не как в средней полосе. Его климатические характеристики – прямой аналог Крайнему Северу. Зимой – свирепейшие ветры, колючие метели и трескучие морозы ниже –40°, а летом – палящая жара в сочетании с высокой влажностью и нашествием полчищ гнуса.

Суровая природа вкупе с тяжелыми бытовыми условиями, скудным и однообразным питанием, нехваткой техники, транспорта и инструментов тормозили темпы строительства оборонного предприятия. Как свидетельствуют документы, из-за недостатка витаминов многие работавшие на стройке заболевали цингой, умирали. «Каждый день от болезни умирало 10–15 человек, – вспоминал впоследствии один из первостроителей И. Я. Вилинов. – Сначала делали гробы, а потом не стали делать. Стали хоронить как в братских могилах – по несколько человек».

Были также допущены и серьезные просчеты в строительстве. Когда первый отряд приступил к рытью котлована для закладки фундамента главного корпуса завода, местные жители предупреждали строителей о том, что данный участок часто затапливается. Что вскоре и произошло. Во время осеннего паводка разгулявшийся Амур залил котлован, взлетно-посадочную полосу строящегося аэродрома, а также частично уничтожил складированные строительные материалы. После случившегося руководство стройки вынуждено было изменить проект. Новую заводскую площадку и взлетно-посадочную полосу перенесли на более возвышенное место и на расстояние пяти километров.