Конечно, это любовь!

Марат на это дело смотрел со стороны. Нехило устроилась Лида за счёт Самоделовых. Хорошо хоть ребёнка родила. И то, наверное, чтобы удержаться.

За стойкой регистрации стояла ещё администратор Алина. Она его ровесница. К тридцати годам стала совершенно потрёпанной. Зачем-то загорала, подчеркивала свою уродливую худобу. Волосы выкрасила в непонятный жёлтый цвет. Знаменитая хуесоска. Как Лидка безотказная, только у толстой курицы хватило ума остановиться, у копчёной нет. Ума нет.

Они были ему отвратительны.

С другой стороны, если посмотреть, то ему вообще все женщины в данный момент были отвратительны. У него как бы завелась Элька, и трахаться как в юности уже не суждено, и дело не в здоровье, а в каких-то принципах, которые стали всплывать.

Да и ситуация полная жопа, ночевать будет на работе.

Все бесили, всё бесило.

Вот даже Тата перестала будоражить, и он теперь к ней как к обязательному атрибуту семьи будет относиться.

И только девочка Элечка… Марат поймал себя на том, что думает о девочке с лаской.

Котёнок сидит сейчас в своей адской комнате и хрен знает, о чём думает. А он бы хотел, чтобы она думала о нём.

Марат достал телефон, сфотографировал холл спортивного комплекса и отправил ей фотографию.

«Это «Татахоум», спортивный комплекс. Здесь я буду работать, возможно, даже до ночи, поэтому сегодня не увидимся. Пообещай мне, что будешь писать».

«Не обещаю», — тут же пришло от Элеоноры.

И Марат улыбнулся.

Две уродины подумали, что у него хорошее настроение. Алина не имела права покидать свою стойку, поэтому стреляла глазами издалека, а корова по имени Лида проскакала к нему на своих копытах.

Вот эта никогда не состарится, что в тридцать один, что в тридцать пять, и он не сомневался, что и в сорок пять она будет также выглядеть. Колобок без морщин.

— Марат, как хорошо, что ты приехал!

— Тебе что ли хорошо? — тут же кинул он ей.

Хотел добавить: «Так отсоси в честь приезда».

Но нужно было тормозить со своим хамством.

По правде говоря, сочувствие от посторонних, неприятных людей делает ещё хуже, и Марат начал раздражаться.

Переживала она! Кто такая вообще в его жизни Лида? Ноль без палочки! Но активно лезла к нему, чего делать не стоило, могла бы догадаться, уже баба взрослая.

— Я и Лёша, мы все переживали.

— И ты тут же пошла нахуй, — отречённо и спокойно ответил он ей и отвернулся.

Прошагал к стойке. Алина кокетливо повела плечом, вызвав у него рвотные позывы.

— Ключ от моего кабинета, — рявкнул Марат.

Она словно не почувствовала его настроение, выдала ключ от кабинета и улыбнулась. Закинув сумку на плечо, Марат прошагал мимо двух баб к залу, где играла музыка.

А музыка играла только у Лёхи.

9. 9

9

Лёха мастер спорта по лыжам, он не брал по профилю группы, а занимался исключительно фитнесом. Как и Марат, который и тренер, и психолог, Лёха Самоделов имел дополнительную профессию – хореограф, поэтому у него пацаны танцевали, участвовали в разных соревнованиях, и он их окучивал вполне даже профессионально, потому что сам заводной и на месте не стоял. А ещё он пожизненный подросток.

Марат приоткрыл дверь и заглянул в зал.

Лёха здоровый мужик с бородкой и копной чёрных волос, на отца своего Григория Петровича не похож, потому что приёмный.

Приёмные дети – это традиция в семье Самоделовых. Кажется, у Гриши только один ребёнок родной.

Пацаны лет четырнадцати запрыгивали на стену и делали сальто назад. Лёха грозно что-то кричал, перекрикивая ритмичный музон, не мог стоять на месте, танцевал. Неожиданно упал на руки и стал отжиматься от пола.

У Лёхи были шикарные перспективы, его уже подготавливали на соревнования четыре года назад. Слава, деньги, контракты. Не только для самого танцора, но и для клуба. И взял Лёшенька и втрескался в Лиду, которая, естественно, не дала ему никуда уехать, запорола пацану карьеру.