Вот такие мысли. В конкретике же целей я не очень разобрался, хотя и увидел в их постановке некоторую этапность:

Для большинства поздно начинающих любителей первая цель – ДОБЕЖАТЬ! Как результат достижение цели дает чувство эйфории, подъема, высокого эмоционального тонуса. Вера в себя, свою волю, возможности укрепляется. Главный тезис – Я МОГУ ПРОХОДИТЬ ИСПЫТАНИЯ.

Следующей целью бега становится познание своих истинных возможностей в беге. А за какое время я пробегу марафон, если буду грамотно тренироваться? – примерно такой вопрос задает себе начинающий марафонец. Что во мне является главной силой и главной слабостью?  Пробежав первый марафон, я заявил о своей ВЫНОСЛИВОСТИ. Но могу ли я заявить и о своей СКОРОСТИ, СИЛЕ, ТЕХНИКЕ?

Уже в роли признанных марафонцев, бегающих много лет, ставится вопрос о разнообразии. ВЫШЕ, БОЛЬШЕ, ДАЛЬШЕ. Лично мне этот этап пока не грозит. Я застрял на втором.

Наверное, есть и другие этапы…и другие цели…

Все остальные рассуждения вряд ли относятся к целям как таковым, скорее к результатам: здоровье, признание, принадлежность к группе единомышленников, самореализация, чувство полноценности жизни и пр.

Любопытно, что думает читатель по этому поводу? Пишите.

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, -

Вот и сейчас – как холодом подуло:

Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль

И Маяковский лег виском на дуло.

Задержимся на цифре 37! Коварен бог -

Ребром вопрос поставил: или – или!

На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, -

 А нынешние – как-то проскочили.

В.Высоцкий

Самая высокая часть старого саратовского моста через Волгу возвышается над водой на 40 метров. 15 февраля 1993 года оттуда на лед выбросился  Владимир Викторович Ефимов. Ему было 36 лет. С тех пор, каждый год в один из срединных февральских дней саратовские ребята-марафонцы пробегают 36 км.

О том, что революции бывают кровавыми, я узнал не из истории СССР. Рабоче-крестьянская революция 1917-го года воспринималась мною подростком на уроках истории как некая возвышенная, благородная эпопея, где кровь – только символ, а не обыденная драма. И только прочитав «93-й год» Виктора Гюго, я прочувствовал всю жуть эпохи перемен, в которое попало  французское общество 200 лет назад. Такое странное повторение человеческой истории…С кем бы я не разговаривал на трассе в этот раз, все признавали, что начало российских 90-х годов оказалось для них серьезным потрясением. От безденежья фактически прекратились выезды на соревнования в другие города. Большинство побывало в унизительной роли безработных. Распадались семьи. Зимой 92-93 годов я сам оказался без работы, без жены, жил только на те деньги, которые выручал от сдачи в «Букинист» с таким трудом приобретенных в студенческие годы книг по специальности… Как и остальные ребята, я хорошо понимаю Володю Ефимова.

Электричка по привычному сценарию выбросила нас в Татищево, откуда 5 человек взяли беговой курс на Саратов: Задворный, Блажнов, Шумихин, Немой и я. Через 15 км к нам присоединилась большая группа 20-километровщиков – человек 10, среди которых были уже знакомые мне старожилы Шаповалов, Мещеряков, какие-то молодые ребята и даже 2 женщины. Вот так дружной компанией и  добежали до клуба. Правда, мы с Михаилом Шаповаловым немного «заблудились», вернее, в конце я увязался за ним, поскольку бежал впервые, а он как лошадь, почуяв конюшню, неосознанно сделал крюк в сторону родного дома. Зато мы пробежали именно 36 км, которые в первые годы бегали все, но из-за неудобства маршрута в последующем сократили до 35-ти.