– Стоп! – оборвала всех Йоко. – Лучшие, худшие, внешний вид, кавычки – это всё слова. Кроме Эмерсона и Мусоргского, что ещё есть вокруг меня? Что?.. Скажите мне, конкретно: что?

– Люди, в том числе те, кто находится сейчас в этой комнате, – сказал НИКТО. – Все встроены в мiр, а, значит, в матрицу этого мiра.

– И в ней – о, ужас! – тоже что-то есть страшное про внешний вид?

НИКТО, не вставая с ковра, сканировал Йоко с головы до ног: очки-капельки с фиолетовыми стёклами; серьги и бусы из необработанного янтаря; жёлтая бязевая блузка без намёка на бюстгальтер под ней; потёртые, с размохрёнными дырами джинсы; хипповский педикюр – ногти, покрытые лаком разных цветов; не хватает тонкой сигаретки с марихуанкой, зажатой между указательным и средним пальцем. И неторопливо произнёс:

– В этой матрице все, живущие под солнцем, делятся на прилично одетых и на одетых неприлично, на избранных и на рабов.

– Достаточно! – прервала резко Йоко, с гримасой крайнего раздражения на лице. – Я насытилась по горло всей этой галиматьей про матрицы.

Если бы ВСЁ тут же не отличился, разрушив вмиг угрюмость обстановки, накрывшую апартаменты НИКТО, то все бы удивились. И он отличился, громко забарабанив по клавишам: «Семь сорок наступило. Мой милый не приехал…»5. НЕКТО тут же соскочил с подоконника, пригласил на танец Мари, и под ручку с ней стал залихватски отчебучивать танцевальные па.

– НЕКТО мог бы стать настоящим мачо! – провозгласил ВСЁ: он имел вид пророка, который решил изречь очередное «пророчество». – Но ему не хватает сущего пустяка – кошерных пейсов, свисающих от висков. В остальном – всё, как на еврейских свадьбах!.. Эх, где же наши халтуры? Как без чая я скучаю!

– А разве нельзя быть мачо без пейсов? – крикнул, приплясывая, НЕКТО.

– Можно! – ответила Пат. – И не только без пейсов, а даже побритым наголо…

(«Зритель хлопает не тому, что ты, артист, талантливый, А ТОМУ ЧТО ОН, зритель, УМНЫЙ!» А. Райкин.)

А Йоко продолжала всё высматривать и вынюхивать, пока опять не остановилась у стены с фотографиями, с недоумением рассматривая одну из рамок. В ней, вместо фото, был вставлен лист бумаги с напечатанным странным текстом, начинающимся со странного слова: «ИшигошА…».

– А это что? – сделала круглые глаза она. – Что же это за ИшигошА такой? У него что: япона мать, как у меня?

– Это я отличилась! – сказала весело Пат.

– Ну, так рассказывай скорее, как ты отличилась!

– Пусть НИКТО расскажет. У него это лучше получится.

– Рассказываю, – сказал НИКТО. – Получится великолепная байка под занавес нашей похоронной посиделки. Итак, появляется на свет вальс «Я пью твоё здоровье» («Красавица»). Пат первой его слушает. Потом звонит телефон, и я убегаю, чтобы ответить. В это время Пат, сев за машинку, очень-очень стремительно пытается напечатать «ИгорёшА…», ну, и далее по тексту, смысл которого – сделать мне ответный сюрприз. Напечатав, что напечаталось, Пат убегает, сославшись на срочные дела: сюрприз-то уже готов. Я возвращаюсь, вижу напечатанное, вынимаю лист, читаю: «ИшигошА!..»… Пат так торопилась, что вместо «г» нажала на клавишу «ш» (эти буковки на клавиатуре стоят рядом), вместо «о» – на «и»… Читать было – одно удовольствие!.. На следующий день ещё забавнее было читать это самой Пат. Вот и сказочке конец, а кто слушал… Verständlich6?

– Тот услышал! – улыбка скользнула на губах Пат.

– Oui7! – одобрительно заявил ВСЁ.

Мари захлопала в ладоши:

– Тамаша8! У меня предложение: переименовать НИКТО в ИшигошУ. Теперь вы будете называться «ИшигошА, НЕКТО и ВСЁ»!