Повидал на своем веку Странник тех, кому приходилось провожать своих любимых в морановы чертоги. Одни постепенно возвращались к жизни, другие – ломались, теряя смысл дальнейшего своего существования. Каждый по-своему переживал потерю.

Наемник тяжело вздохнул. Как будто заново переживал смерть родных. Он привык и к кровопролитным боям, и к тяжелым военным походам. Никогда не жаловался и не робел перед тяготами жизни. Но внезапная смерть жены опустошила его, как опустошают селения ночные набеги кочевников.

– Кто такая Мара? – наконец произнес Странник, подливая еще вина Гуре.

Кубок был так же выпит залпом, как и предыдущий. Наемник вытер рукавом губы и раздул щеки, сдерживая отрыжку.

– Местная целительница. Что-то вроде ведуньи, но не из их ордена. Все, кому помощь нужна какая, к ней обращаются. Иной раз таких безнадежных у Мораны отвоевывала, что диву даешься.

– А лошадей она лечит?

– Лечит. А тебе зачем?

– Сивер хромать начал. Обращался к кузнецам да конюхам, но те лишь руками разводят. Подковы целы, ноги – тоже, мозолей нет… Еле до города добрались…

– …Да кто такая – эта Мара?! – раздалось за соседним столом. Пьяный темноволосый мужичок, забравшись на лавку, размахивал руками, пытаясь показать всем свою молодецкую удаль. – Кошка драная, ей-ей! Эх, встретиться с ней, да я ей бы когти повыдергивал, чтобы царапаться она больше не могла!

И, залихватски махнув рукой, он свалился под стол, опрокинув тьму стоящих под ним бутылок. Его собутыльники грубо расхохотались. Один из дружков схватил захмелевшего хвастуна за шиворот, пытаясь достать его из-под стола. Послышались сальные шуточки в сторону целительницы и сомнительные подбадривания.

– Экий он неловкий, – усмехнулся Гура, гулко отпив из кубка. Вино да выкрики таверного пьяницы отвлекли его от печальных воспоминаний. – Ему бы сначала себя на ногах удержать, а потом уже против Мары ерепениться…

– Странное отношение к местной целительнице, – заметил Странник.

– А-а-а, не бери в голову… Это местная голодрань. Лающая шавка, которая укусить боится, ибо своих зубов нет…

Вдруг дверь таверны с грохотом отворилась, заставив развеселившийся люд обернуться. Фигура в черном плаще со скрывающим лицо капюшоном неторопливо направилась в сторону стойки, где хозяйничал Брюхоскуп. В тяжелой тишине, будто находящиеся проглотили языки, слышалось, как поскрипывают половицы под ее ногами. Кто-то сполз под стол, стараясь ненароком не попасться вошедшей на глаза.

– А вот это уже не к добру, – прошептал наемник. Страннику показалось, что его друг невольно съежился.

– Хозяин, а хозяин, – промурлыкал мелодичный голос из-под капюшона. – Я пришла.

Хозяин постоялого двора, икнув, сполз под стойку, на полпути измарав исподнее содержимым своего кишечника.

– Сейчас, матушка Лесная Госпожа, – промямлил он. – Сейчас все будет, – и опрометью бросился за кухонную дверь.

Несчастный Брюхоскуп непослушными руками собирал в корзину фрукты, овощи, вяленое мясо и хлеб, попутно молясь Ралоку Всесоздателю, чтобы она забрала все это и не трогала его. С глухим стуком разбился глиняный кувшин. За ним на пол слетела тарелка. Он выругался себе под нос, проклиная тот день, когда обратился к ней за помощью.

Наконец дрожащий как осиновый лист и бледный как полотно хозяин вынес огромную корзину, накрытую льняным полотенцем.

– Вот, матушка, – чуть ли не скулил он. Его перепуганный вид вызывал жалость. – Здесь все, как ты любишь. Может, хочешь еще чего-то?

Ему показалось, что капюшон презрительно усмехнулся.

– Да нет, хозяин, – ответила фигура. – Я искренне благодарю тебя за это…