За эту неделю, как Морок и обещал, мои раны зажили, и даже кожа приобрела более живой оттенок. В одной из деревень я наконец нашла большое зеркало, чтобы узнать, насколько плохо может выглядеть живой труп. В целом всё лучше, чем я ожидала.

Пахнет от меня только лавандовым мылом, кожа не спадает кусками, и я не разлагаюсь на ходу, скорее наоборот. Со временем я всё больше становлюсь похожа на живого человека. Вначале кожа и вправду имела синеватый трупный оттенок, но сейчас она просто неестественно бледная. Я сильно исхудала, скулы заострились, прибавляя мне несколько лет, хотя умерла я всего в девятнадцать. Но и на это Морок сказал, что со временем станет лучше, и чем больше времени пройдёт, тем всё более и более я буду походить на себя при жизни. Кроме волос и глаз. Мои когда-то чёрные, до середины спины волосы так и остались серыми, а голубые глаза подёрнулись плёнкой и стали светлее, придавая мне какой-то жуткий вид.

Я бросаю очередной взгляд на небольшое зеркало на столике и морщусь, встречаясь сама с собой взглядом. Я не была так красива, как моя собственная сестра, но и жуткой выглядеть никогда не хотела.

За время нашего путешествия мне стало понятно, что привязанный к Мороку мертвец, как я, не только испытывает боль, но также и устаёт. Поэтому по ночам я сплю. Я дышу, хотя делаю это скорее по привычке, не уверенная, что это жизненно необходимо. Моё тело будто работает так, как помнит. Дыхание может становиться тяжелее, быстрее или спокойнее от моего состояния. Питаться мне не обязательно. Голод я не чувствую, но иногда, смотря на еду, вспоминаю её вкус, и рот наполняется слюной. Морок сказал, что я могу пробовать желанные блюда, если очень хочется вспомнить вкус, но еда как таковая мне не нужна. Самое непривычное – это тишина в груди, там, где должно биться сердце, но оно молчит. Однако на это мой страж ответил, что оно начнёт биться позже, и когда заработает, я стану почти неотличима от нормального человека, потому что кровь вновь придаст коже приятный оттенок.

Я достаю из сумки немного сурьмы и подвожу глаза, а на бледные губы наношу специальную краску. Всё это тоже подарки от Даниила. Сурьму я знала и при жизни, а вот губы раньше мы делали ярче при помощи сока ягод. Ничто не стоит на месте, и люди успели придумать новые средства, чтобы становиться красивее. Моё лицо выглядит чуть лучше, но эти будто неживые глаза теперь выделяются ещё больше.

– Что же скажет богиня на то, что я сама теперь нечисть? – горько усмехаюсь я вслух, глядя на своё отражение.

– Она ничего не скажет. Твоей богине на всё это давно плевать, как и остальным.

Я вздрагиваю от голоса, даже не заметив, что Морок встал на пороге моей комнаты.

– Что ты имеешь в виду?

Он только поводит плечами и взмахивает рукой, приказывая выходить. Мы отправляемся. Я скидываю всё в небольшую сумку и двигаюсь вслед за своим охранником.

– До Ярата остался всего день пути, Агата, – слегка наклоняя голову, напоминает Даниил, когда Морок подсаживает меня на белого коня.

Принц всё-таки его нашёл. И глупо скрывать, но алый плащ и вправду благородно смотрится на фоне белой шкуры лошади. Поглаживая белоснежную шею животного, я улыбаюсь. Красивый конь с длинной гривой и шелковистым хвостом. Жаль, что он испачкает себе все ноги, ступая по предстоящим нам раскисшим дорогам. Хотя, к счастью, вчера дождя не было.

– Значит, улыбаться ты всё-таки умеешь, – тихо тянет принц, когда Морок отходит от нас.

Моя улыбка сразу тускнеет, я продолжаю поглаживать шею животного и перевожу взгляд на принца.

– Переживала, что вы можете в меня влюбиться, ваше высочество.