Здесь к моему удивлению было довольно людно: за стойкой стоял подвыпивший, но вполне бодрый мужичок лет пятидесяти, по залу прохаживались сразу три подавальщицы. У порога на пустом ящике сидел мальчишка – ровесник моего провожатого.

Сам зал мне понравился: большой, потолки достаточно высокие и кое-где колонны-опоры, на которых, судя по всему, держался второй этаж. Стены, когда-то побеленные в нежно голубой оттенок, сейчас были грязными и от свечной копоти, и трубочного дыма – посетители дымили прямо тут, не выходя из-за стола. Этот факт мне очень не понравился, если я планирую сделать из этого бедствия солидное место, куда будет мечтать попасть сам король… Ох, да тут не только с дымящих гостей надо начинать, тут за что не возьмись – мрак!

– Мамзель? – слегка заплетающимся языком позвал меня хозяин, и я обернулась. – Чем могу вам помочь? Вы заплутали?

Я только открыла рот, как надо мной словно сгустились тени, и сзади знакомый голос громко заявил:

– Мамзель уже уходит! Она заплутала!

Я сжала губы, чтобы не сказать вслух некрасивое бранное слово, и медленно обернулась. Так и есть: барон Шантье собственной персоной! Хорош гадёныш! Вон как сюда спешил: в одной рубашке и панталонах примчался! Волосы растрёпаны, в глазах огонь. Даже что-то такое внутри шевельнулось… Радость? Не может быть, чтобы я была рада этому хаму невоспитанному!

– Барон, вы? Мы вроде решили больше не встречаться, или я путаю? – с улыбкой спросила я.

Франс недовольно сдвинул брови. Ох, да он ведь зол как сто чертей! И на кого интересно? На меня?

– Сейчас не время ёрничать, мадемуазель. Прошу на выход, я возьму ваши вещи, – тоном нетерпящим возражений сказал он.

– Сейчас шнурки поглажу, – пробурчала я.

– Что погладите? Шнурки? – не понял он, а мне стало смешно. – Чему вы улыбаетесь? Как вам ума хватило прийти в этот притон?

Пьяный хозяин за стойкой оживился:

– Попрошу, мсье! У меня приличное заведение! – заплетающимся языком выдал он.

– Я отправилась туда, куда вы посоветовали! – возмутилась я. – И здесь вполне прилично! Вы у Арно не были!

Тут уже оживился Готье:

– Мамзель, как же так! У Арно ещё нормально! Вы не были на Сырой улице у старухи Пажу! Вот где притон!

Из зала послышались одобрительные возгласы посетителей, подтверждающие, что у старухи действительно всё плохо. Только моему собеседнику это всё было неинтересно, он как стоял с лицом каменного изваяния, так и продолжил.

– Я повторю лишь раз, мадемуазель: на выход! Я ошибочно решил, что у вас есть чувство юмора, и вы оценили мою шутку и забыли о своей дурацкой затее! Что же вам не сиделось в Марьеле у четы Базен? Слишком пресно? Нужны острые ощущения?

– Послушайте, барон, вас моя жизнь совершенно не касается! Это вам чего-то не хватает, раз вас сюда принесло! – ответила я и демонстративно повернулась к ошалевшему от круговорота событий хозяину заведения. – Мсье Солан, я хочу у вас работать!

Рявкнула так жёстко, что бедный мсье Солан встал по стойке смирно и закивал.

– Нет, мсье Солан! Эта мадемуазель не в себе и не способна к тяжёлому труду! Уж поверьте, я видел, как она прислуживает за столом! Чудом жив остался!

Вот мерзавец - с козырей зашёл! Мсье Солан тут же обмяк и отрицательно замахал пьяной головой.

– Не слушайте его, мсье Солан! Я – ценный работник! Я из вашего трактира сделаю такое заведение, что сюда сам король на ужин прийти захочет!

Смех барона зазвучал как рокочущий водопад:

– О, да! И вам не стыдно обманывать этого несчастного? Дайте ему хоть протрезветь! – отсмеявшись, заявил он.

– Убирайтесь! Вас моя жизнь не касается! – выплюнула я на эмоциях.