О, как! Первым порывом было незаметно подкрасться к Валере сзади, наброситься и проорать в ухо что-нибудь типа: «Ага! Попался! Вот мы тебя и нашли!». Но, секунду подумав, я решил, что нельзя так просто профукать, такую замечательную возможность для полноценного розыгрыша. Буквально через минуту, я узнал от хозяйки комнаты страшную тайну, о её принципиальной неприкосновенности, тут же потерял к ней интерес, но, ещё раз наведаться в гости, я был просто обязан! Из-за Валеры. Взяв с Таньки обещание, никому и ничего про меня, пока, не рассказывать, аккуратно покинув общежитие и вернувшись на базу, мы сели с Фредом продумывать сценарий пранка. И придумали. Исполнителем главной и единственной роли выбрали меня. Во-первых, Фред не сможет с серьёзным видом отработать постановку до конца, и всяко поплывёт, во-вторых, мне надо нормально попрощаться с Танькой и предупредить, что если вдруг мама передумает и снимет с дочери обет безбрачия, то она может полностью на меня рассчитывать!

Для достижения максимального эффекта, решили меня правдоподобно загримировать. Для этого поехали в казарму. На дворе была зима, поэтому нарядили меня в армейские сапоги, шапку и шинель. Через плечо нацепили портупею, а через другое плечо планшет. Хорошо бы дополнить образ каким-нибудь оружием, но дневальный наотрез отказался отдавать штык-нож (даже просто ножны, без штыка), поэтому с правой стороны на ремень прицепили фляжку, а с левой – сапёрную лопатку. Образ получился тревожный, я бы сказал – волнительный.

– А не боишься на патруль напороться? Как ты им этот маскарад будешь объяснять? – ехидно поинтересовался дневальный со своего насеста.

Логично. Мы оставили только повседневный гардероб: шапку, шинель, сапоги и ремень, а весь остальной реквизит запихнули в чёрную спортивную сумку. С такими сумками курсантам разрешается перемещаться по городу. Экипируюсь потом в лифте, перед самим выходом «на сцену». Зато с проходом в общагу юрфака не возникло никаких проблем. Обычно приходилось предъявлять документы, заполнять журнал посещений, но, увидев чудо-богатыря в ратных доспехах, вахтерша не проронила ни звука. Я нацепил аксессуары, оставил вахтёрше сумку на хранение и поднялся на девятый этаж. По пути от лифта до комнаты номер три, напустил на лицо максимально суровую гримасу. Это сделать очень легко, нужно просто вспомнить какое-то неприятное событие из прошлого. Я вспоминал экзамен по фармакологии.

Остановился перед дверью. Задержал на пару минут дыханье, чтобы создать эффект одышки и постучал. Дверь открыл «хозяин». Увидев меня в полном боевом обмундировании (по-нашему с Фредом мнению), он ошалел. А тут я ещё и заговорил:

– Всё, Валера. Собирайся. Группа вооруженных лиц захватила клинику Военно-полевой хирургии. Позавчера из Гудермеса самолётом доставили партию раненых, среди которых случайно оказался полевой командир чеченцев (а такие случаи имели место быть). Они взяли в заложники персонал и больных. Принято решение штурмовать клинику. Так как все настоящие военные на фронте, на штурм пойдём мы – старший курс. Мы уже своё пожили, – и я для убедительности положил руку на сапёрную лопатку, – ты помнишь номер своего АКМ? – запустил я контрольный в голову Валере.

Как и за всеми нормальными военными, за каждым из нас был закреплён автомат. Таскать постоянно с собой их по городу, нам, почему-то, не разрешали, чай не Израиль. Они хранились на складе, рядом со штабом, но личный номер своего оружия каждый должен был помнить, как «Отче наш» (я свой до сих пор помню: ИШ4647), на случай вот такой ситуации, которую я обрисовал Валере. А он, что-то уже совсем плох: осунулся, глаза бегают и, кажется, даже поседел больше обычного! Как бы чего плохого со здоровьем не приключилось. Шутки-шутками, но инфаркты с инсультами никто не отменял. Но вдруг, внутри Валеры как будто что-то щёлкнуло, он подобрался, на лице образовалась полная решимость сражаться до последнего патрона!