– Скайнет палп дринк, – пояснил он с широкой улыбкой, приближающейся к той демонстрации белозубого оскала, в какой силён был актёр, игравший человека-жука в первой части франшизы (насколько Коюров помнил, парень, сменившей его во второй части, таким же обаяшкой уже не был), – переправляя бокал с подносика на стол. – On the house!1

– Ого! – вырвалось у Коюрова.

– Вы ведь нездешний! – заметил Андрей, окидывая клиента снисходительным взглядом. В уголках лукаво сощуренных глаз посвёркивали искры торжества. – Такое можно найти только у нас!

– Да я уже понял… – сконфуженно пробормотал Коюров. – А знаете, я тут перед приездом слыхал, у вас якобы эпидемия… австралийский грипп… Правда? – спросил он с неожиданной требовательностью; нахмурившись, покосился по сторонам, как если бы опасался, что их могут подслушать, и посмотрел на Андрея пытливым и строгим взглядом.

– Впервые слышу!.. – выпалил тот. – Как сотрудник сферы общественного питания… – на последних словах голос его однако потерял недавнюю звонкость.

– Ну, значит, я ошибся! – смягчился Максим. – Не из того источника информацию черпаю. А знаете, что меня по-настоящему у вас удивило? – протянул он с особым нажимом, безжалостно впиваясь в Андрея глазами, в одно мгновение из добродушных ставшими колючими. И не дождавшись его реплики, изрёк тоном приговора: – Отсутствие на улицах вашего города беспилотников.

– Э? – промычал Андрей ошеломлённо.

– В смысле – мобилей-беспилотников. В Москве их полно… Да и на трассе столько бегает, – буднично пояснил Максим.

– А! – выдохнул Андрей с заметным облегчением. И всё же он был смущён, даже растерян, не сразу сумел найти нужные слова:

– Город у нас консервативный… достаточно… («А как же все эти НИИ?» – успел вставить Коюров) Да, НИИ хватает, – скороговоркою подхватил тему Андрей. – Наш город даже называют заповедником НИИ! – нашёлся он радостно, видно, почуял в избитом клише какую-то опору.

– И тем не менее город консервативен… – уточнил Коюров желчно, почти сварливо.

– Народ, народ! – залопотал Андрей с жаром, обиженно насупившись. – Это народ консервативен!

– Что ж, огромное спасибо… – надменно процедил Коюров. – Я крайне вам обязан… за всю эту бесценную информацию…

– Не стоит преувеличивать! – с не очень хорошо поставленным благодушием рассмеялся Андрей. – Я вас совсем заболтал! Срочно вынужден оставить вас на несколько минут! Инджой ё дринк!

– Спасибо! – Коюрова тоже растянул губы в улыбке. – Только ещё секундочку! Последний вопрос! И очень деликатный… – Максим понизил тон.

– Да? – наклонил голову Андрей.

– Послушайте, – продолжал Максим, ещё более приглушив голос. – Не хочу никого обидеть… – он приподнял над столом выставленные вперёд топориками, близко-близко сведённые друг к другу ладони, – всё же между ними оставался некоторый зазор; хотел показать, насколько чувствительной собирался коснуться темы. Лицо Андрея вдруг залоснилось от испарины и приняло выражение угрюмого, сосредоточенного внимания. – У вас тут всё такое энглинизированное… американизированное… – осторожно принялся формулировать Коюров. – Мне всегда казалось, что это было в моде до четырнадцатого года… а с двадцать пятого их особенно не любят… словом, вы только не поймите меня превратно, погромов у вас тут не было?

В этот момент Андрей мог бы сойти за актёра древнегреческого театра в маске – гримаса такого безмерного, взрывающегося отвращения застыла на его лице.

– А… я понимаю, что вы имеете в виду, – выдавил он замороженным голосом. – Нет, – он решительно потряс головой. – Никаких эксцессов на этой почве не было, – добавил Андрей с особым нажимом. – Да, публика у нас порой… несколько простоватая, но к нашему колориту относятся нормально. Город у нас… всё-таки не такой, – процедил он, напоследок попав-таки в подобающую интонацию – оскорбленного гордого достоинства.