Коюров с минуту сидел молча, задумчиво. Хотел уж было снова музыку запустить, но сразу передумал. Силыч, он, конечно, молодец. Этой своей неразговорчивостью, коротким марсианским уханьем, и вообще всей флегматично-сонной непрошибаемой для эмоций физиономией он мог здорово ободрить – конечно, только тех людей, которые Силыча уже хорошо знали, умели расшифровывать его скупые мессиджи, что словесные, что мимические. Так вот, в этот раз то ли Максим Силыча не вполне узнал, то ли Силыч сегодня и впрямь чем-то отличался – от себя обычного. Кто-то из них двоих сегодня был не в форме, в смысле, не на высоте…

Ладно, «Человека-жука» теперь посетить. И дела ради – разведать, присмотреться, что за «Жук», и какие букашки в нём обитают, да ведь и за воротник что-нибудь забросить надо. На голодный желудок даже философские вопросы не решаются, а его проблема к одной только голой схоластике не сводится. Аккуратно распахнул дверцу, чтоб не влепить ею в бочину соседнего доисторического пепелаца (эх, сам же создал себе такие условия!), выкарабкался наружу; ухватившись за рейлинг на крыше «стрижа», распластался пузом по тёплому серебристому металлу этаким бескрылым насекомым, после чего промежуток между машинами сделался широким и легко проходимым, – одолел его играючи в три приставных шага. К «Жуку» направился пешком, как тот гоблин весёлый и разговорчивый советовал.

Был ведь за плечами у Максима и курс ориентирования на местности в городских условиях, в своё время. Между прочим, сдал его на «отлично». Сейчас применил навыки на практике. Карта Милоровска, по крайней мере, нужный квадрат, пути-дорожки, ведущие к пресловутому «Человеку-жуку», – всё это уже было в голове, вызубрено, запечатлено на корочке. Так же, как и кое-какие сведения про само заведение, – в сети нашёл. К удивлению Коюрова, оказалось, кафешки и целые рестораны с таким именем имелись не в одном только в Милоровске, поисковик выдал такой столбец ссылок, что даже не уместился на одну страницу планшетного экрана. Популярный, значит, образ! «Вот, американцы-то не знают! – позлорадствовал Коюров. – А ты бы такой калым заломили…» Чтобы полный список не перебирать, состоявший из всех «Жуков» в Нижневартовске, Вышнем Волочке и прочих российских городах и весях, Максим сузил географию запроса. Сразу отыскалась статья в Википедии – именно про «Жука» в Милоровске. Надо же! Статейка однако была до обидного куцей, не доведённой до ума, – состояла только лишь из двух предложений. «Специализируется на кухне в стиле „сингупанк“»… – такой интересной фразой заканчивался текст. «Сингупанк ещё какой-то… – Максим поворочал слово в уме, прикидывая, какие оно вызывает ассоциации. Ассоциаций, если честно, возникало не густо. – Порубаю, а там снова позвоню Силычу. Пусть пробьёт и про сингупанк заодно…»

Вышел к кафешке кратчайшим образом – дворами, раза два проскочил довольно тесными проходами меж соседствующими домами. А «Жук» -то оказался и не кафешкой, а кафешищей! Это была отдельная одноэтажная, но широкая коробка в ряду пятиэтажек постройки конца нулевых – начала десятых годов. Сама же, по первым прикидкам, представляла собой куда более свежее сооружение. Выпуклая (как панцирь жука!) крыша топорщилась усами, пиками, тарелками антенн. Фронтальная стена состояла исключительно из панелей зеркального бронестекла в прочных широких рамах тёмного, почти чёрного металла; изнутри это конструктивистское богатство, наверняка, выглядело как ряд тонированных окон высотою от пола до потолка. Фасад делила на две половины коричневая, должно быть, бронзовая рельефная вывеска с названием, нависавшая над двустворчатыми дверями такого же бронировано-зеркального стекла в увесистом обрамлении из опять-таки тёмной бронзы. К стеклянной панели каждой створки были прикручены бронзовые же, тоже слегка выпуклые барельефы, изображавшие человека-жука – персонажа, знакомого всем, кто видел блокбастер. Это был жутко мускулистый человечек с шестью конечностями – двумя парами рук и одной парой ног, антеннами на лбу и крылышками за спиной, кончики их торчали из-под жестких надкрыльев, и даже переданы были прожилки на их непрозрачной, конечно же, в силу использованного материала, поверхности. Человек-жук, the Beetleman. Тускловатые блики расточительного сентябрьского солнца играли на металле, отсветы поярче – на стекле. Стена, стекло и металл, будто источали невидимое тепло. Здесь тебя всегда ждут, всегда тебе рады, ты будто вернулся домой…