– Вот увидишь, этот флот ещё раньше нашего отсюда сбежит, – пробасил один из моряков, указывая на корабли крестоносцев, – Никто не смеет так смело идти против воли папы.

– Боюсь, как бы не оказалось, что император наш – антихрист. Иначе что мы будем делать? Я ещё жить хочу, и жена у меня опять с пузом, – причитал второй простуженным голосом.

– Да не бойся ты! Папа с ним быстро разберётся. А мы свое дело сделали. Дождёмся гонца и вернёмся по домам.

– Да дай бы Бог…

Дальше разговор перешёл уже в другое русло: моряки приступили к обсуждению вчерашнего обеда, от которого получили несварение желудка, и Тиль поспешил отойти вглубь улиц. К тому же, с моря подул прохладный ветер, а у него не было с собой ничего, кроме туники. Когда оруженосец добрался до монастыря, у него уже замёрзли руки и ноги.

Осторожно заглянув в комнату Альберта, Тиль убедился, что его господин ещё не спит: тот стоял на коленях перед маленькой иконой в рамке, привезённой вместе с прочими вещами, и шёпотом молился. Оруженосец, переминаясь с ноги на ногу, дождался конца и с энтузиазмом спросил:

– Что говорит император? Когда уже пойдём бить неверных?

– Похоже, что очень нескоро, – озабоченно ответил Альберт, – Фридрих не планирует пока вступать в бой.

– Как? – опешил Тиль, – Почто ж мы тогда сюда приплыли?

– Это самый большой вопрос. Император взял очень мало людей. Повод ли это отказываться от войны? О чём Фридрих хочет договориться с местными? Почему он называет то, что происходит, крестовым походом? – сам себе задавал вопросы рыцарь, – Это всё очень странно. Но мы обязаны подчиняться воле императора.

– И что ж мы будем делать? Куковать тут до самого святого Стефана?

– Будем ждать приказов и просить, чтобы Господь направил Фридриха. Можешь сегодня присоединиться ко мне в молитве за него.

– Есть ещё кое-что, – деликатно перевёл тему Тиль, не желающий всю ночь повторять заученные слова, сидя на затёкших коленях, – Я видел в порту папский корабль. На нём приплыл гонец.

Альберт нахмурился.

– Боюсь, это не сулит нам ничего хорошего.

– Мужики на палубе говорили, что мы все скоро отсюда уплывём.

– Это невозможно. Слишком много времени прошло с того момента, как император впервые объявил о походе. К тому же, он всё ещё отлучён, и должен доказать, что справится с божьей миссией без папской поддержки, если хочет укрепить своё положение и авторитет. В обострившейся ситуации он просто не может повернуть назад, пока не достигнет цели. Я думаю, ради возвращения Иерусалима он пойдёт на всё, – видя, что Тиль безуспешно силится напрячь все имеющиеся у него извилины, Альберт уточнил, – Мы никуда отсюда не уплывём, пока нога императора не ступит на святую землю как на свою собственную.

Утро выдалось неприятным. Как Тиль не увиливал, Альберт всё-таки заставил его молиться за Фридриха. Они просидели всю ночь, высмеиваемые таращившимися из окна чёрными птицами. Положить окаменевшую голову на жёсткую подстилку удалось только, когда забрезжил рассвет. Оруженосцу показалось, что проспал он не больше минуты, хотя на деле прошла пара часов. В мечетях снова пели на неизвестном Тилю языке, и он мысленно выругался, оттого что неверные посмели прервать сладкие ночные грёзы. В конце концов, сны – лучшее, что есть в жизни простого слуги.

На улице уже совсем рассвело, и нужно было поторопиться, чтобы принести господину воды. Тиль шёл с ведром к колодцу, потирая ноющие колени, как вдруг дорогу ему преградил храмовник с красным крестом на белом облачении.

– Чего тебе тут надо? – сурово спросил тамплиер.

– Господин пожелал умыться.