Валяющиеся на земле книги натолкнули Алиду на мысль, и она спросила:

– А ты не можешь прочитать, что там написано? Что это за наречие? Я такого не знаю.

– В том-то и дело, – вздохнул юноша. – Никогда прежде мне не приходилось сталкиваться с подобными рунами. Должно быть, это язык какой-то далекой страны… Или безвозвратно ушедшего времени.

Они немного посидели в тишине, думая каждый о своем. Мурмяуз растянулся на солнце, довольный, что пока не нужно никуда идти. Бабочка с крыльями цвета осенней листвы села на подол платья Алиды, и девушка осторожно потрогала хрупкие крылышки.

– Я Алида, – сказала она.

– Ричмольд, – глухо отозвался ученик астронома.

– Что делать будем?

Ричмольд пожал плечами. Весь его сутулый облик выражал крайнюю степень усталости и отчаяния. Было видно, как он утомился за прошедшую ночь, как был напуган и растерян. Алида прикинула, что на вид ему нельзя было дать больше восемнадцати лет.

– Пойдем вместе в город, – предложила она. – Может, по дороге узнаем что-то об этих страницах. А в Биунуме поищем бабушку и твоего учителя. Не могли же они испариться, пусть даже и став птицами.

– Но у меня здесь книги, приборы, – промямлил Ричмольд. – Нужно продолжать вести дневник наблюдения за звездами…

– Превеликие травницы, какой дневник? – всплеснула руками Алида. – Ваша башня разрушена, учитель стал козодоем, у тебя на руках непонятная старинная вещь, а ты думаешь о каких-то скучных наблюдениях? Уж не зануда ли ты часом?

– Никакие они не скучные! Это важно для науки! И вовсе я не зануда! – вспыхнул Ричмольд, залившись неровным, лихорадочным румянцем. – Хотя, признаю, кое в чем ты права, – добавил он, переведя дух. – Все равно придется идти в город. Так и быть, составлю тебе компанию.

– Спасибо за одолжение, – фыркнула Алида и поднялась на ноги. – Мурмяуз, идем.

– Погоди, – окликнул ее Ричмольд. – Ты серьезно хочешь идти в город, обмотав ступни листьями?

– Я их отвяжу, когда мы дойдем, – сказала Алида.

– Я не о том. – Он бросился к куче уцелевших вещей и, порыскав в ней, выудил на свет пару уродливых остроносых башмаков с золотыми звездами. – Возьми туфли учителя. Если потуже зашнуровать, будет нормально.

Алиде не показалось, что это «нормально»: размер ноги учителя-астронома был явно больше, а острые носы грозились зацепиться за любой дорожный камень. Однако колодка башмаков была весьма удобной и могла защитить нежную кожу стоп от всех опасностей пути. Алида туго завязала шнурки, перебросила сумку через плечо, расправила подол платья и повернулась к новому знакомому, который старался запихнуть пятнадцать книг и телескоп в дорожный мешок:

– Спасибо за башмаки, Рич. Пошли, постараемся быть в городе до темноты.

И они побрели по тропе прочь из леса.

– Ричмольд…

– Что?

– А ты веришь в сказки? – спросила Алида спустя четверть часа молчаливого пути.

Ричмольд презрительно фыркнул.

– Я верю в научный прогресс. А почему ты спрашиваешь?

Алида вздохнула и не ответила. Не говорить же этому зануде о том, что ей кажется, будто все вокруг после грозы стало капельку волшебнее, словно еще чуть-чуть, и сказки начнут сбываться.

Лес не спешил выпускать путников из своих объятий. Тропинка продолжала виться между стволов, которые в этой части леса становились все толще, чернее, замшелее. Если бы Алида была одна, она давно бы повернула обратно в деревню и потопала бы в город привычной дорогой, той, что ездит почтальон. Но с ней сейчас было двое мужчин: Мурмяуз и Ричмольд. Они защитят ее в случае чего. По крайней мере, ей хотелось в это верить. А еще ей отчаянно не хотелось показаться трусихой в глазах нового знакомого.