Послышался звук открывающейся двери, и Марена не придумала ничего лучше, как прикинуться спящей. «Вот же глупая. Веду себя как ребенок, несмотря на то, что живу на свете больше двухсот лет!» И все же, это проще, чем столкнуться сейчас с тем, чего она избегала, чего не желала. «Потом. Мы поговорим потом», – подумала она, хотя на самом деле мечтала о том, чтобы их разговор и вовсе не состоялся.

– Я знаю, что ты не спишь, – мягко произнес Манулар, и Марена почувствовала, как холодная глыба льда внутри нее дает трещину. Как же она скучала по его голосу, по его виду, по нему. Хотелось рассмотреть его лицо. В памяти оно частично стерлось, она годами делала все для того, чтобы его забыть, выкинуть из головы. Ей так было плохо без него, невыносимо, тоскливо. Но сейчас Марена снова придушила в себе эти чувства. Он враг, тот, кто вдребезги разбил ее сердце, искромсал его.

– Анура сказала, что тебе лучше, – продолжил Манулар.

Она снова предпочла молчание. В некоторых случаях это помогает.

– Марена, посмотри на меня, – чуть тише сказал Манулар, но чародейница и на этот раз проигнорировала мужа. Вела она себя действительно странно и неразумно, но ничего с собой поделать не могла. Глупое сердце заставляло броситься Манулару на шею и расцеловать его лицо, а ум прокручивал в голове все сцены, все, что причинило ей невыносимую боль.

Самые близкие и любимые могут неожиданно нанести злосчастный удар, которого не ждешь, а тебе потом приходится корчиться в муках и зализывать раны. Однажды Марена доверилась Манулару, за что поплатилась, и теперь не собиралась входить в реку во второй раз.

Чародейница по-прежнему лежала с закрытыми глазами, хотя легкое, невесомое дрожание ресниц выдавало ее с потрохами.

– Рано или поздно нам придется поговорить, хочешь ты этого или нет. Нам не избежать серьезного разговора. Настало время все выяснить.

Марена на это лишь повела плечами и все так же лежала с закрытыми глазами. В данную минуту она не готова разговаривать с тем, кого еще недавно презирала. Возможно, позже, когда созреет, у них действительно состоится серьезный разговор, которого она боялась похлеще ведьм и необузданных драконов, но точно не сейчас.

В какой-то момент Манулар сдался и, сжав зубы, вышел из дома. Из неба снова полило как из ведра, а обессиленная Марена провалилась в сон.

Ей снились облака, как сахарная вата, и массивные, рассекающие воздух, крылья дракона, полыхающие яростным пламенем беззащитные крыши домов, переплетенные мужские и женские пальцы, слова клятвы, произнесенные в Рангдормерии. Картинки сплелись воедино. Затем в мельчайших деталях Марена снова проживала тот самый день, который стал переломным, перечеркнул все. Она дернулась и открыла глаза, не желая испытывать ту невыносимую боль снова. Манулара рядом не оказалось, но Марена услышала взмах массивных, огромных крыльев и уже знала, что Амброуса ее нашла. Страдания вперемешку с тоской и горькой печалью улетучились, сменились облегчением и неподдельной радостью.

Алия восстанавливалась дольше, чем ей хотелось бы. С виду казалось, что она в полном порядке: рыжеволосая, зеленоглазая, беззащитная, милая девушка странствует по миру и ищет пристанище из поселения в поселение, где жители невероятным образом проявляют доброту и сострадание, предоставляют ей даром еду, одежду и кров над головой ничего не прося взамен. От этого внучка Тахмины чувствовала себя еще хуже, не привыкла получать что-то просто так, но ее моральное состояние оставляло желать лучшего.

Слияние с Мануларом будто вытянуло из Алии все силы. Внешность вернулась, но вот ее прежние способности словно впали в спячку, и ощущала себя Алия слабой и ни на что не годной. Она понятия не имела, куда дальше держать путь и что делать. Надежда оставалась на разговор с бабушкой, но и эта задача казалась непосильной. Требовалось где-то достать личные вещи Тахмины, но вот только где и как, если все в особняке бабушки испарилось в считанные минуты. Это угнетало Алию, убивало скудные остатки уверенности в себе.