Всю ночь мне снились какие-то кошмары. Непонятно почему, ведь я очень хорошо и спокойно чувствовала себя в эти местах. Но меня резали и крутили, вскрывали полость живота и выливали на пол кровь, а потом зашивали и заново резали. Я не понимаю, что со мною было. Такого во сне никогда ещё мне не являлось. Какие-то злобные птицы раздирали моё лицо в кровь своими огромными когтями на длинных лапах. А зубастые непонятного вида животные рычали на меня и гнали прочь. Я убегала вся в крови от этой нечисти, падала и снова поднималась, измождённая безумным дьявольским испытанием. Дорога петляла так, будто бы специально вела меня самым сложным путём. Это был лес. И какая-то смута. Но тут впереди я увидела просвет. И яркое-яркое солнце. Такое, что слепли мои глаза.

Проснувшись от звонка будильника, который я поставила на пять утра, я ещё видела этот свет и, видимо, что-то говоря во сне, вызвала беспокойство у Маринки, которая сидела около меня, когда я проснулась, и беспокойно смотрела на моё лицо.

– Боже, милая, с тобой всё в порядке? – испуганно произнесла она, когда я открыла глаза. – Я всю ночь слышала какие-то стоны и звуки, которые ты издавала. Какое-то рычание и всхлипывания.

– Да, видимо, я рычала в ответ, – вслух проговорила я.

– Что, прости? В ответ? – Маринка явно не понимала, о чём идёт речь, и ещё более обеспокоенно смотрела на меня.

– Да не бери в голову. Я справлялась со своими последними страхами, видимо. Всё понятно теперь. Не переживай.

Я последовала в ванную и обильно умыла лицо водой: смыла с себя всё плохое. После этого мне стало явно легче. Этой практике когда-то давно меня научила ещё мама.

«Если тебе приснился страшный сон или в принципе хочется смыть негативную энергетику, умой лицо или опусти руки в воду – снимет, поможет», – говорила она мне.

…Уже через полчаса мы усаживались в джипы, которые подъехали за нами, с тем чтобы увезти на гору Ханумана встречать рассвет, и от страшного сна не осталось и малейшего следа.

Я не привыкла так рано вставать и, конечно, без бодрящего утреннего напитка (вроде чая или кофе) долго ещё тупо стеклянными глазами смотрела на пыль, которая вздымалась под колёсами нашего джипа. Было ещё совсем темно и непонятно, что же мы там, на вершине, увидим, но Светлана уверяла, что сейчас пред нашими глазами предстанет незабываемое зрелище.

Утром на гору было лезть ещё сложнее, чем накануне вечером, но зато уже на вершине я почувствовала небывалый подъём сил и энергии. Циркулирующая от подъёма кровь ударила в голову, стало как-то значительно бодрее.

Постепенно начало светлеть, и ярко-красное солнце тихонько, словно по минутам, показало свою макушку. Ещё непрогретый утренний воздух заставил нас накинуть лёгкую верхнюю одежду. Как и вчера, мы уселись на каменном выступе небольшими группками, чтобы встретить наш первый рассвет.

Внезапно из темпла, что располагался на вершине горы, послышалась музыка. То была мантра. Низкий мужской голос, распевающий её текст под музыку, в одно мгновение отрезвил мой ум и заставил вернуться к главным мыслям. На второй план ушли мои размышления об Игоре, о своей жизни. Всё это казалось тогда почему-то неважным. Поднимающееся солнце, окружённое священными звуками, и великолепная панорама рисовых полей с горы создали у меня ощущение смиренности ко всему происходящему и ещё раз напомнили о том, что нахожусь я в особенном месте. Здесь всё было пропитано добром и силой. Они источались отовсюду.

Как и вчера, через какое-то время показались маленькие ручки, карабкающиеся к нам по горе снизу. Но на этот раз я ничего не забыла: я взяла с собой внушительную ветку маленьких бананов и приготовилась кормить ими обезьян. Наши собратья осторожно подходили ко мне, соизмеряя моё выражение лица с движениями. Я старалась всё делать плавно и медленно, чтобы не спугнуть животных. В основном ко мне подходили детёныши. Безумно забавные, они заставили меня надолго подвиснуть и разглядывать их. Один смелый парень из нашей группы в конце концов до того охрабрел, долго налаживая контакт с одной обезьяной, что вдруг подсадил её к себе на плечо и принялся гладить. Вся наша группа обступила его и принялась удивлённо улюлюкать. И не знаю, кто в этот момент был больше похож на диких животных: они или мы.