— Упрямый засранец! – психанул я в который раз, ударяя по газам, направляясь в аэропорт на рейс Перетола – аэропорт во Флоренции.

Меня ждут очень важные дела на Мальте. Надо спутать карты ублюдка Ходжа и его сына Эмира. Ты,сука, разозлил меня! Никто не смеет копать под Беса. Я зубами выгрызал себе дорогу к власти, деньгам и уважению и какой-то грязный албанец, родившейся с серебряной ложечкой во рту, не перейдёт мне дорогу, пропитанную моими же кровью и потом. Раздавлю, уничтожу.

19. Глава 19

Вибрация телефона отвлекла меня от представления в подробностях кровавой расправы над Эмиром бен Ходжа.Глянув на экран, поморщился, но все равно взял трубку.

— Слушаю!

В ответ услышал отборный мат и тут же отодвинулподальше динамик от уха.

— Ты какого б.. ть, осел, вытворяешь?! С каких пор твоей любимой игрой стало: ”Сделай все наоборот, что сказал Шаман”?! - орал в трубку Андре.

— А с каких пор ты стал защитником Эмира? А, Шаман? Может, тебе напомнить, как эта паскуда чуть неувела у тебя из под носа Эйлин?!

На том конце провода произошла заминка.

— Ты совершаешь ошибку, не начинай конфликт, он нам сейчас не нужен. Эмир не представляет для нас опасности. Ты слышал, что его отец умер?

— Нет, – пропуская идущий на обгон «Мерседес», я слегка сбавил скорость. — И что? Мне послать ему цветов и открытку с соболезнованиями?

— Алекс! Отключи эмоции, не разжигай вражду на пустом месте. Сейчас надо бросить все силы на удержание позиций, - пытался убедить меня друг.

— Знаешь что, Андре… Сейчас я у руля! Ты сам добровольно передал мне бразды правления. Так что, извини, но я буду делать то, что считаю нужным, - недослушав собеседника, без сожаления нажал отбой.

20. Глава 20

Катриэль 

Сквозь гул в ушах слышу слова молитвы. Чья-то теплая ладонь сжимает мою руку. От неё как будто исходит добро и умиротворение. «Мама…» - мелькнула мысль, но тут же испарилась. Мамы больше нет.

Застонав от боли в висках, приоткрыла осторожно один  глаз, а потом второй, но тут же зажмурилась от яркого солнечного света. Все тело болело так, будто я провела долгое время на холоде. Даже кончики пальцев на ногах были онемевшие.

— Сейчас-сейчас, моя рыбонька, – тепло покинуло мою руку. До ушей донёсся лёгкий шелест шуршащей ткани. Затем исчез бьющий по глазам свет – портьеры задвинули. Подняв веки окончательно, я увидела перед собой пожилую женщину. Ее доброе лицо светилось нежностью и добротой.

— Я - Долорес, – представилась она с улыбкой, от чего в тёплых карих глазах появились зеленоватые вкрапления.

Я испуганно приподнялась в постели, оглядываясь по сторонам. Большая просторная комната с красивыми голубыми обоями, украшенными замысловатым золотым орнаментом , что резко дисгармонировали с мебелью в современном стиле. Словно того, кто жил здесь, совсем не волновали такие вещи, как стиль и вкус. Шкаф-купе цвета темного ореха, небольшой журнальный столик в углу, стулом с ним рядом и большая двуспальная кровать, на которой лежала я. Вот и все, что было в этой страной  аскетичной комнате.

А ещё этот запах, еле уловимый. Принюхавшись, я распознала древесные нотки, необычную цитрусовую композицию и… мята - определённо - это она. На мне рубаха  очень искусно расшитая народным  цветочным орнаментом. Такие принято надевать в Румынии на покойниц. Я подняла руку к волосам и наткнулась на венок с засушенными цветами, они тут же начали рассыпаться от моего прикосновения.

— Наконец- то проснулась наша Белоснежка! –  всплеснув руками,  женщина бросилась к столу, чтобы убирать большую салфетку со стоящей на подносе супницы.