Во-вторых, это заставляет ее чувствовать себя особенной. Я не просто открылся кому-то, я открылся именно ей. Я выбрал ее из всех, чтобы доверить свою "самую страшную тайну", свою "глубокую рану". Это невероятно льстит ее самолюбию. Она становится хранительницей моей души, избранной. Это создает между нами еще одну фальшивую, но прочную связь – связь тайны, доверия, ее уникальной роли в моей жизни. "Только ты меня понимаешь", "Я никому этого не рассказывал" – эти фразы действуют как магические заклинания.
В-третьих, это создает крайне выгодный для меня неравный баланс в "отношениях". С момента моего "признания" она начинает вкладываться в меня эмоционально гораздо больше, чем я в нее. Она начинает меня жалеть. Она начинает оправдывать мои возможные будущие (или уже проскальзывающие) проступки: "Он просто вспылил, потому что у него было трудное детство", "Он замкнулся в себе, потому что боится снова быть раненым", "Он так резок, потому что мир был к нему жесток". Я заранее подстилаю себе соломку. Любое мое дерьмовое поведение получает индульгенцию, выписанную ее жалостью и моим "трагическим прошлым". Она из потенциального партнера превращается в терапевта, мамочку, спасательницу – роли, которые требуют отдачи, терпения и прощения с ее стороны, и не требуют почти ничего с моей.
В-четвертых, это невероятно ускоряет интимность – не физическую (хотя часто и ее тоже), а эмоциональную. За один вечер такого "душевного стриптиза" я создаю иллюзию близости, на которую в нормальных отношениях ушли бы месяцы. Она чувствует себя ближе ко мне, чем есть на самом деле. Она чувствует, что знает меня "глубоко", хотя знает лишь ту легенду, которую я ей скормил. Эта форсированная эмоциональная интимность переплетается с уже созданной биохимической зависимостью, делая связь еще более крепкой и иррациональной.
В-пятых, я как бы вручаю ей роль – роль Спасительницы, Целительницы моей души. И вот это – очень мощный крючок, особенно для женщин с комплексом "хорошей девочки", для тех, кто ищет смысл своего существования в помощи другим, кто хочет чувствовать себя нужной и значимой через исправление "сломленных" мужчин. О, как они обожают эту роль! Это дает им чувство власти (иллюзорной, конечно), чувство собственной важности. Они думают, что их любовь, их забота смогут "изменить" меня, "исцелить". Наивные! Они просто не понимают, что это тщательно срежиссированный спектакль, и я вовсе не нуждаюсь в их исцелении. Мне нужна их преданность, их забота, их ресурсы (время, эмоции, иногда и деньги). И я получаю все это, не давая ничего по-настоящему ценного взамен, кроме искусно разыгранной драмы.
И вот что самое восхитительное во всей этой истории, что заставляет меня внутренне усмехаться каждый раз, когда я вижу ее сочувствующий, влажный взгляд. Они же сами этого хотят. Да-да, не смотрите так удивленно. Они могут сколько угодно жаловаться подругам на "эмоционально недоступных", "проблемных" мужчин, на то, как они устали всех "спасать". Но дайте им выбор между простым, надежным, скучным парнем и "сложной, раненой душой" вроде меня (в моей театральной ипостаси) – и кого они выберут? В 9 случаях из 10 они клюнут на драму. Почему?