13 мая 2022

Он смотрит новыми глазами.

В ночь на 13 мая, когда мы были в отеле Красной поляны, мне приснился сон. Большая компания сидит на кухне у Кота, и там, кроме нас, еще и Илья, Гошка, Олесей, и Лось, и еще какие-то люди, кто-то курит на улице. Я смотрю на Кота, он подсел ко мне и смотрит мне в лицо. У него зеленые женские глаза, вместо его карих, с другим разрезом и длинными ресницами. Вокруг глаз намазано жирной мазью. Я спрашиваю: что с тобой? А он отвечает: «понимаешь, я обжег глаза и не мог видеть. Но теперь все хорошо, теперь мне дали новые глаза, и я смотрю на вас новыми глазами». Я рассказала этот сон Ренате, а она мне – свой. Ей тоже приснились что-то дикое и плохое про Кота.

Вечером, когда были уже дома, заикаясь и рыдая, позвонила подруга. Оказалось, сегодня Кота не стало. Пятнадцать дней назад, сразу после того, как мы уехали от него, случилась беда. Кот отправился по делам. Машина по неизвестной причине перевернулась и загорелась, когда он отъехал от гаража метров на 200. Люди из соседнего дома увидели, вытащили его из машины, вызвали скорую, потушили пожар. Он пробыл в больнице 15 дней, а мы ничего не знали об этом. Он умер один, и за эти 15 дней никто из близких не зашёл к нему. Его тело не справилось с ожогами, болью и одиночеством.

С Федей и Ренатой поехали поддержать Лису. Там было много людей, все с заплаканными лицами, красными глазами и носами. Лиса тихо рыдала, рядом с ней, уронив голову на колени, вздрагивала Ворона. Всеобщее молчание висело как приговор. В кухне всё было пропитано горем. Бытовая техника, которой было так много, казалась бессмысленной, старой и ненужной. Потолок был пугающе низким. Света было недостаточно, все курили электронные сигареты, и, через этот дым, льющийся как от больничной лампы свет выглядел зловещим. На столе стоял аппарат для измерения давления, и куча бутылочек с валерианой, корвалолом, валосердином и прочим. Наверное, каждый, кто приезжал, приносил с собой одну. Мы тоже. Было бы проще, если бы сейчас хоть чем-то можно было помочь: помыть полы, купить продуктов, накормить ребенка, выгулять пса. Но помощь была не нужна, и мы просто тонули в этом липком вареве несчастья и осознания внезапной конечности существования.

Сейчас лицо Лисы было восковым от горя, она сама была похожа на свечку, которая таяла, таяла и осталась такая невесомая и тоненькая. Мне бы хотелось ее успокоить, но я не знала, как. Она казалась такой отсутствующей, как будто тело содрогается в беззвучных рыданиях, а душа его покинула и летает по эфиру в поисках Кота. Мне было ее так жаль.

Лиса всё повторяла: «Я не знаю, почему судьба так жестока ко мне». Мы тоже не знали. Вдруг что-то изменилось в моем восприятии. Мозг не справлялся с горем и решил его заменить на другую эмоцию. Вдруг стало заметно: когда Лиса плакала, то нарочито-изящно прикрывала рукой глаза. Даже в момент катастрофы ее заботил внешний вид. У нее были сделаны брови, нарощены новые огромные ресницы, сделан татуаж стрелок. Корни волосы были свежеокрашены в платиновый блонд, короткое каре уложено волосинка к волосинке, на длинных ногтях – шеллак задорного розового цвета со стразами. На ней был блестящий темный сарафн (тоже новый) с ягуаровыми пятными и шнуровкой. Он идеально сидел по фигуре, подчеркивал осиную талию. Я подумала, как эта наведенная красота неуместна в этот момент, ведь, пока Кот был в больнице, обожженный, несчастный и очень одинокий, она ходила по магазинам и красила волосы. В тот момент, когда ему нужна была поддержка, его самая близкая и родная женщина ходила укладывать сраные брови. Вместо того, чтобы покупать неприлично огромные венки и дорогой гроб, она могла бы купить билет на самолёт до Москвы, куда перевели Кота, снять отель и нанять няню детям. Заплатить врачам, заплатить медсестрам, воспользоваться правом жены, над которым все ржут при заключении брака – про допуск в реанимацию… И быть с ним, хотя бы по часу, по два часа в день, но не оставлять его одного, изуродованного, обессилевшего, несчастного, в последние дни его жизни. Но она выбрала наращивать ресницы, ходить «на ноготочки» и ставить свечки в церквях. Она выбрала доказать свою власть над ним, не рассказывая нам, утаивая информацию о том, что случилось с нашим другом. Уверена, расскажи она нам, мы бы поехали вместе с ней или вместо нее. Кто-то бы точно собрался. Чтобы не оставлять его там. Чтобы он не был один.