– Порядок?

– Да, горб болит, а так нормально. Погнали, времени мало.

Его взгляд уже прояснился, но руки ещё тряслись, когда он передавал мне вынутую из бардачка балаклаву. Поверх масок мы затянули ремни, к которым крепились на лбу приборы ночного видения. Я достал с заднего сиденья лёгкую алюминиевую лестницу и прислонил её к забору, окружавшему дворец. Мишаня подхватил рюкзак и первым сиганул через изгородь. Я вскарабкался на покрытый черепицей козырёк, защищавший кирпичи от дождя, поднял лестницу и опустил её на противоположную сторону, приставил к забору и спрыгнул вниз.

У ворот притулился «Крузак», но «Бэхи» нигде не было видно, потому что Маслов ещё не приехал. Мишаня проигнорировал парадный вход и уверенно зашагал к левому крылу. Мы прошли мимо бассейна, наполненного водой, выглядевшей зелёной через очки ночного видения. Корефан приблизился к неприметной двери, прокрутил ручку и отворил её. Мы переступили через порог и очутились в длинном коридоре. Я стал проверять тормоза – двери то бишь – слева, а Мишаня – справа.

За первой дверью располагалась крошечная комнатушка, захламлённая лопатами, граблями, газонокосилками, тяпками и другим садовым инвентарём. За второй оказалась прачечная, заставленная сушилками для белья и стиральными машинками. Мишаня похлопал меня по плечу и мотнул головой в сторону помещения напротив постирочной. Внутри я увидел мягкое кресло, придвинутое к столу, большую часть которого занимал огромный потухший монитор. Мишаня ткнул указательным пальцем в потолок и махнул рукой, предложив следовать за собой.

Коридор вывел нас к просторному залу, упиравшемуся в широкую лестницу. Мы поднялись по ней на второй этаж, где находилась хозяйская спальня. Из прохода, который вёл вправо, исходило яркое свечение, посему мы сняли приборы ночного видения и припрятали их в рюкзак. Я вынул из кармана купленный взамен старого новый перочинный нож, а Мишаня решил поколотить понты и вытащил мачете из прикреплённых к поясу ножен.

Из-за приоткрытой двери в конце коридора выплёскивался тёплый жёлтый свет. Мы подкрались к ней и заглянули вовнутрь. Пахло сладкими тропическими фруктами, пол был скрыт под бежевым пушистым ковром, усыпанным красными лепестками роз. Повсюду горели свечи в высоких стаканах, озарявшие огромную кровать с балдахином. На постели распростёрлась полностью обнажённая нимфа. Между её ног мотылялась балда какого-то рыжего хмыря, одетого в чёрный костюм.

– Охранник, – одними губами произнёс Мишаня.

Нимфа застонала, схватила за хаер хмыря и притянула его к себе, а второй рукой стала теребить сосок. Охранник, причмокивая, живее заелозил башкой. Спустя несколько мгновений тело нимфы затрепетало, и она сдавила бёдрами кумпол охранника, глубоко вдохнула, закрыла глаза и расслабилась, раскидывая ноги по сторонам. Рыжий же продолжил лежать, уткнувшись лицом в её пилотку.

Подобравшись вплотную к кровати, я спросил:

– Дак что, сладкая пизда или солёная?

Хмырь вскочил на карачки и посмотрел на нас круглыми, как пятаки, глазами, но не успел ничего ответить. Мишаня рубанул мачете ему по шее, и лезвие без видимого сопротивления рассекло мясо и позвоночник. Голова охранника отлетела к стене, с глухим стуком ударилась о тумбочку и приземлилась на подушку рядом с золотистыми кудрями нимфы. Туловище боком грохнулось на ковёр, забрызгивая его кровью, фонтанирующей из обрубка.

Нимфа быстро оценила ситуацию и рванула к окну. Я успел схватить её за лодыжку, дёрнул, что было мочи, и она, потеряв равновесие, рухнула на пол. Упав на руки, девчушка истошно завизжала. Мишаня подскочил к ней и долбанул кулаком по затылку. Нимфа шарахнулась лбом о покрытый ковром пол и обмякла.